Черная тропа. Повести и рассказы

- Нет, нет, я должна поговорить с вами сейчас, - возразила девушка, глотая слезы. - Я не такая слабовольная, как вы думаете, Алексей Петрович… Главное, что я виновата перед вами и перед Федором тоже виновата, и сознавать это особенно мучительно. Ну что мне стоило прийти к вам раньше или побеседовать, когда вы были у нас! Возможно, вы спасли бы Федю!

- Так, так, слушаю, Лиза, слушаю!…

Пересиливая спазму, сжавшую горло, она заговорила негромко, отрывисто:

- За два дня до того, как это случилось… как Федора убили, он не пришел в институт. На лекциях мы сидели всегда вместе. Такого никогда еще не бывало, чтобы он опоздал или вовсе не явился на занятия… Если даже заболеет и не может прийти, он обязательно позвонит мне по телефону домой. А тут ни звонка, ни записки… Никто не знал, почему не явился он в институт. Только вечером Федя пришел к нам домой. Я была одна, готовилась к зачетам. Увидела его - и испугалась: лицо бледное, глаза запавшие, одет небрежно. Я, конечно, разволновалась, начала расспрашивать, но он вдруг вскочил со стула, заявил, что ему некогда, у него очень важное и срочное дело и зашел он лишь для того, чтобы вернуть взятую у меня книгу. В общем, говорил как-то путано и сбивчиво и почему-то настойчиво советовал мне еще раз прочитать роман Вальтера Скотта «Квентин Дорвард», который он принес. Тогда, мол, я все пойму. Мне стало обидно, что он от меня что-то скрывает, и я попросила его поставить роман Вальтера Скотта на этажерку, так как мне сейчас не до него - ведь на носу зачеты.

«Ну, а я тоже готовлюсь сейчас к зачету. Может быть, самому страшному в моей жизни», - сказал он как-то глухо. Я не придала тогда значения его словам, не поняла их иносказательного смысла и посоветовала ему не пропускать лекций в институте, если он так боится провалиться.

«Боюсь?- переспросил меня Федя. - А, пожалуй, ты права, я действительно боюсь. Только я сумею преодолеть свой страх».

Он вдруг опять заторопился, начал прощаться. Я ни о чем его больше не расспрашивала. Мы молча вышли в коридор. Федя хотел меня поцеловать на прощанье, но я уклонилась. Тогда он вдруг так странно взглянул на меня и промолвил грустно:

«Ты права, я и не достоин твоего поцелуя…»

Девушка глубоко вздохнула, спазма снова стиснула ей горло.

- Это все, Лиза? - мягко спросил Павленко.

- Нет… У самой двери Федя остановился. Лицо его казалось еще бледнее. Он протянул ко мне руки, но я отступила. Мне почему-то вдруг стало страшно. А Федя зашептал торопливо, словно в бреду: «Лиза… Лиза… ты должна мне верить, Лиза!… Может быть, я трус, но… Да, да, только из трусости я…»

Вошла работница, и Федя выскочил на лестничную площадку. Я хотела броситься за ним, но Даша остановила меня каким-то вопросом. А потом догонять Федора было уже поздно: внизу хлопнула дверь… В последний раз.

- Он не говорил больше ни о чем? - спросил полковник. - Не помните, Лиза, назвал он какую-нибудь фамилию?

На этот вопрос Лиза не могла ответить. Пытаясь вспомнить подробности, она почти дословно повторила свой рассказ, и Павленко понял, что в этот день ничего больше от Лизы не сможет добиться.

- Вы рассказывали обо всем этом кому-нибудь?

- Папе, маме и больше никому.

- Обещайте мне, Лиза, что пока вы больше никому не будете об этом рассказывать.

Она доверчиво и твердо взглянула полковнику в глаза.

- Да. Обещаю…

* * *

Почти в течение трех суток майор Бутенко и лейтенант Горелов проверяли автопарк города. Назвавшись работниками автоинспекции, они обошли все гаражи и все учреждения, в которых имелись грузовые машины, и взяли на заметку свыше сорока полуторатонок и трехтонок с железными кузовами и одинарными скатами.

Выяснить, какие из них выезжали в ту ночь, когда было совершено преступление, особого труда не представляло. На подвозе строительных материалов к заводу ночью работало свыше двадцати машин. Круг поисков, таким образом, несколько сужался, однако найти машину, которая во время работы отлучалась со своего маршрута, до сих пор не удалось.

В числе водителей этих машин были самые различные люди - демобилизованные солдаты, бывшие трактористы, молодые выпускники шоферских курсов, комсомольцы и комсомолки. Просматривая их личные дела, Бутенко убеждался, что заподозрить кого-либо в совершении такого тяжкого преступления, как убийство, не было основания.

Как-то, усталые и раздосадованные, они присели отдохнуть в конторке заводского гаража, и Горелов начал строить свои предположения вслух.

- От маршрута вокзал - строительная площадка до места преступления не больше километра. Сколько времени мог занять у преступника этот крюк? Пожалуй, минут десять, не больше. Ясно, что, совершив убийство, он возвратился за грузом, и никто не заметил его отлучки. А преступник находился именно в этой смене…