Черная вдова

- Говорил, - вдруг устало провел по лицу рукой Глеб. - Но я не представляю себе повода, зачем было жене разыгрывать комедию. Уж если честно, натура она простая, бесхитростная. Обдумывание и исполнение какой-либо сложной ситуации - не для нее. - Он потер пальцами глаза, вздохнул. - По правде говоря, мне вся эта история до лампочки.

- Шестьдесят тысяч, - усмехнулся следователь. - Целое богатство!

- Нет, я, конечно, переживаю, но только из-за Лены. По существу же какой от этих бриллиантов толк? Лежат себе, и все! Надеть - значит насмерть обидеть отца. Продать - нельзя тем более. - Глеб вдруг виновато посмотрел на следователя. - Простите меня, Станислав Петрович, за резкость. Устаю. Диссертацию надо подбивать, вчера утвердили срок защиты, а дел еще невпроворот. Хорошая машинистка - и то проблема. Я уж не говорю о самой защите. Для меня главное - работа, а тут надо произвести впечатление, играть какую-то роль.

- И все же я попрошу вас: подумайте, кого могли заинтересовать драгоценности вашей жены, - сказал Воеводин в завершение.

Ярцев промямлил:

- Постараюсь... Попробую...

Подписав протокол допроса, он удалился, галантно раскланявшись со следователем. Станислав Петрович видел, как Глеб вышел из подъезда управления, подошел к новенькой "Ладе", стоящей у тротуара, снял шубу и, кинув на заднее сиденье, уселся за руль. Машина медленно тронулась с места.

У следователя осталось странное впечатление от Глеба. "Пропажа на шестьдесят тысяч, - размышлял Воеводин. - А ему, видите ли, до лампочки! Разве это естественно? А если действительно ему безразлично? Или играет?.. Может, с женой у него не ладится, тогда и впрямь потеря не трогает".

Станислав Петрович записал в план следственных мероприятий по делу: "Связаться с родителями Лены". Но, подумав, зачеркнул. Потому что вспомнил просьбу самой Лены и Глеба не сообщать пока Гоголевым это неприятное известие, которое могло бы серьезно сказаться на здоровье Антона Викентьевича.

Позвонил Богданов.

- Я с комбината химволокна, - сообщил он. - Беседовал с Ярцевой... Ключи она держит в сумочке, а с сумочкой никогда не расстается.

- Понятно, - сказал следователь. - Куда теперь?

- К ювелиру. Год назад Лена отдавала бабкин перстень в мастерскую, чтобы увеличили размер. Думаю такую дорогую вещь он вспомнит.

- Хорошо, - согласился Воеводин. - Но у меня есть несколько адресов, по которым тебе необходимо работать.

И он вкратце рассказал о разговоре с Глебом, попросив зайти в университет, библиотеку, архив и во Дворец спорта.

- Постарайся разузнать, где еще бывает Ярцев и оставляет пальто с ключами.

- Это же сколько времени потребуется! - присвистнул капитан.

- Что поделаешь, Алексей. Ключи - это у нас пока единственный ход...

В этот же день после работы Лена уехала в Кирьянов, к родителям. С того самого момента, как пропали драгоценности, она больше всего опасалась визита отца или матери: вдруг поинтересуются бабушкиными украшениями! Родители имели привычку навещать под Новый год единственную дочь и привозить гостинцы к праздничному столу: пироги, жареного гуся или индейку, банки с домашними соленьями и маринадами. В обязательном порядке вручались подарки. Лене - что-нибудь из белья, а Глебу - рубашку. И вот она решила, так сказать, упредить родителей, намереваясь вернуться в Средневолжск в субботу вечером (воскресенье было рабочим днем, так как отдых перенесли на тридцать первое декабря).

Лена уехала в скверном настроении. Как она ни храбрилась, Глеб видел, что кража выбила жену из колеи. Он решил по ее возвращении провести вечер дома. Купил ее любимый торт "Пражский", охладил бутылку шампанского, до которого жена была большая охотница. Надо было развеять ее хандру. В конце концов, с кражей бриллиантов жизнь ведь не кончалась! Не в этих блестящих побрякушках счастье!

Часу в седьмом, когда Лена вот-вот должна была переступить порог, раздался телефонный звонок.

- Глеб? - послышался в трубке медлительный отдышливый голос. Здравствуй! Узнал?

- Как же! Добрый вечер, Николай Николаевич! - обрадовался Ярцев. - Из Москвы звоните?

- Зачем же... Я тут, в Средневолжске.

- В Плёсе?

- Нет, в "Волжской".

В Плёсе, живописнейшем пригороде Средневолжска, располагалась дача, на которой жило приезжее высокое начальство. Там обычно и останавливался Николай Николаевич Вербицкий. Правда, гостиница "Волжская" самая лучшая в городе, но все же...

- Давно у нас? - полюбопытствовал Глеб.

- Третий день... В командировке... Послушай, Глеб, ты не мог бы навестить старика?

- О чем речь! С удовольствием! В каком вы номере?

- Тридцать втором.

- Буду у вас через пятнадцать минут! - не дал договорить ему Ярцев.

Глеб быстренько переоделся и, досадуя, что опять обрекает Лену на одиночество, черкнул ей записку: "Фери! Приехал Вербицкий, зачем-то вызвал меня в гостиницу. Целую".

"Ничего, - успокаивал себя Глеб, спускаясь к машине, - не обидится. Должна понять. Не кто-нибудь, сам Николай Николаевич!"