Черная вдова

В прохладном, гулком помещении слабо пахло хлоркой. Наклонившись к раковине, Делоре заметила прозрачные разводы моющего средства на зеркале. Она вымыла руки, ополоснула лицо. Не воспользовавшись бумажным полотенцем, дождалась, пока капли на коже высохнут. Вторая, отраженная зеркалом Делоре, замершая на фоне зеленой кафельной стенки, смотрела на нее холодным, затравленным взглядом. Глаза сверкали поразительно ярко. Вторая Делоре… которой она всегда боялась. Впрочем, второй Делоре не существует. Только она одна да ее отражение, демонстрирующее то, что она не желает видеть и чего не желает в себе признавать.

Чья-то забытая заколка-невидимка возле раковины. Делоре подняла ее и поднесла к самому носу, рассматривая. На невидимке шесть красных камушков. Седьмого не хватает – вместо него пустое углубление со следами клея. Делоре провела кончиком заколки по ладони – острая, такой можно и поцарапаться. Снова посмотрела на себя в зеркало. Ну и вид. Отвратный свитер; почему она его не выбросила? Спутанные темные волосы… Не хватает дохлых мышей, привязанных к поясу, и торчащих изо рта длинных желтых зубов. Ну, просто чтобы соответствовать стереотипам. Делоре фыркнула. А я и не говорила, что независима от людского мнения.

И все же фиолетовый – такой красивый цвет. В него падаешь и падаешь. В нем тонешь, как в безумии. Ее глаза сверкают, как аметисты. Сама Делоре разбита до основания… но в ее взгляде жизнь, сила, ярость… лихорадочное веселье. Неужели… этого не может быть… она точно свихнулась…

(Губы отраженной Делоре истерически скривились, и ее губы, значит, тоже.)

Скажи-скажи-скажи… никогда не говори, и даже не думай – тебе все это нравится? Собственная суетливая агония – разве не забавно? Право быть злой – разве оно не вздымает настроение до небес? Она счастлива, да, наконец-то.

Улыбаясь и пристально глядя в глаза своему отражению, Делоре поднесла заколку к правому глазу.

– Мои фиолетовые глаза свели меня с ума, – произнесла она глухим, устрашающим голосом – явно переигрывая. – Если я избавлюсь от них, я смогу вернуть себе разум?

Почему бы и нет? После того, что она уже с собой проделывала, в этом не будет ничего особенного. Однако прежде, чем острый кончик заколки коснулся глаза, веки инстинктивно сомкнулись. Делоре положила заколку. Глупо. Если бы проблема решалась так просто…

Она оперлась на раковину (холодная, мокрая поверхность раковины под ладонями; это ощущение не даст разуму отключиться). Боль мигала, словно лампа дневного света. Делоре уже несколько часов как следовало быть мертвой, и только странное упорство или, может быть, мстительность, позволили ей задержаться.

Она подумала о человеке в зале… Плохие мысли, по-настоящему плохие, и как приятно это осознавать. Просто ухватить его душу… потянуть и совсем выдернуть из его тела.

Зачем тебе убивать его?

Просто так. Потому что я могу.

И все же – зачем?

Потому что я стала злая. Очень-очень злая. Вот до чего они довели меня. И они за это ответят.

Этот парень – лично он – ничего тебе не сделал.

Они все виноваты. Кроме того, теперь я намерена кусать без разбора.

Делоре пригладила волосы и вернулась на свое место за стойкой.

– Ваш кофе.

– Спасибо, – прошелестела Делоре почти беззвучно и сунула руку в карман. Пусто. Она зажмурилась, чувствуя, как теплеют ее холодные щеки. – Я забыла кошелек, и у меня нет денег. Извините.

Пауза. Он рассматривает ее. Интересно, что он в ней видит? Делоре прикрыла глаза, пытаясь спрятаться под веками.

– Ничего. Пейте кофе, угощаю. У вас очень усталый вид.

Делоре пожала плечами и придвинула чашку к себе. Тепло под пальцами. «У вас очень усталый вид». Его слова повторялись в ее голове, затихая. Приятный голос. Глубокий, спокойный. Нежный. Ей захотелось взглянуть на его лицо, но она не посмотрела. Нельзя.

Отпив глоток кофе, Делоре потянула к душе юноши невидимые руки. И нашла ее сразу. Он и не прятал. Возьми и сломай. Горло сжалось, Делоре не могла сделать глоток, и кофе, плещущийся во рту, вдруг стал нестерпимо горьким. Почему этот парень не оказался хотя бы чуть-чуть хуже? Она прикасалась к нему, не причиняя вреда, в то время как беснующиеся сомнения разрывали ее саму в клочья.

Парень сделал шаг назад и, сам того не понимая, высвободился из ее робкой хватки. Он нажал на выключатель, и электрический свет погас. Теперь зал заполнял розоватый свет свежего дня.

– Окна обращены на восток, – сказал он. – Мне трудно вставать в такую рань, но восход компенсирует мои мучения. Красиво, правда?

– Пожалуй, – хрипло выговорила Делоре, и ей стало больно до одурения. Хочу заплакать. Тогда я буду знать, что прощена. Она жадно глотнула кофе. Обжигая, он горячим потоком спустился в живот. – Я как весы, – выдала она внезапно и закашлялась.