Черная вдова: «Красная метка»

МО: Каких слов вы ждете от меня?

РОМАНОФФ: Мои ожидания чрезвычайно скромны, сэр.

МО: Я не могу решить, что выбрать: отстранить вас от должности или посадить за решетку.

РОМАНОФФ: Один вопрос, чего я заслуживаю, и совсем другой – какие будут последствия.

МЮ: Из-за вас погиб ребенок.

РОМАНОФФ: Это я и без вас знаю.

МО: Приму к сведению. Но ответственность за все ваши действия несете вы и только вы, агент. Учтите это.

РОМАНОФФ: Я всегда имею это в виду.

МО: Последнее слово?

РОМАНОФФ: Неважно, что я хотела бы сказать. Важно то, что я хотела бы сделать.

МО: И что же?

РОМАНОФФ: Со всем уважением, но то, что сейчас происходит, вас совершенно не касается.

МО: Это все?

РОМАНОФФ: Нет. Да пошел ты! Сэр. Теперь все.

МО: Не то слово, агент Романофф, и это еще слабо сказано ..

[помехи] Агент? Что вы делаете? Нельзя просто так взять и уйти с федерального...

ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

ГЛАВА 37: НАТАША

АКАДЕМИЯ ЩИТА

АДМИНИСТРАТИВНОЕ ЗДАНИЕ

Наташа Романофф шагнула внутрь Академии через главный вход, отряхивая снег со своей черной кожаной куртки.

Она остановилась лишь напротив Стены почета, секретного каменного мемориала агентства, установленного в память погибшим сотрудникам.

У Наташи перехватило дыхание, когда она увидела его имя. Это было все равно что смотреть на собственное надгробие.

АЛЕКСЕЙ РОМАНОФФ

Наташа провела пальцем в черной перчатке по буквам и прислонилась лбом к камню.

Сколько уже прошло, год?

Но ты никуда не ушел.

Ты смеешься. Ты учишься кататься на велосипеде. Бегаешь за воздушным шариком в холодном московском зоопарке. Играешь с псом, который прыгает выше твоего роста.

Она закрыла глаза.

Было ли оно на самом деле таким? Наше детство? Реально ли хоть что-то за стенами «Красного отдела»? Узнаю ли я когда-нибудь?

Что из личных воспоминаний они не тронули?

И что еще чуждое хранится глубоко в моем подсознании?

– Удивлены? – За спиной Наташи раздался голос Коулсона.

Наташа, вздрогнув, открыла глаза. Она оторвалась от стены.

– Не ожидала. Ведь он не был агентом. Не успел стать.

– Но стал бы выдающимся. У него были все задатки. К тому же кто знает, сколько жизней он спас тогда, в Стамбуле.

Наташа кивнула, заставив себя, наконец, отвернуться от мемориала.

– А что Ава?

– Идемте. Я покажу.

Наташа смотрела сквозь стекло неприметной двери в неприметном коридоре.

– Она вспоминает о том, что случилось?

– Только при необходимости.

– Но воспоминания не тянут ее назад?

– Если уж на то пошло, они подталкивают ее вперед. Она лучшая в классе по всем дисциплинам, агент Романофф.

Наташа посмотрела на агента Коулсона.

– А ее... состояние? – Она не знала, как это назвать: загадочное голубое свечение, которое Ава излучала с той секунды, как в Стамбуле взорвался О.П.У.С. Она находилась ближе всех к эпицентру взрыва и пострадала сильнее всех.

Если бы только Алекс выжил...

– Ава по-прежнему сияет, если вы об этом, – кивнул Коулсон. – И мы до сих пор мало что знаем. Но мы позволили ей провести пару экспериментов в лаборатории. Она сделала себе пару фехтовальных шпаг – они теперь складываются и раздвигаются. Похоже, они работают как проводники ее энергии.

Шпаги Алексея, – подумала Наташа. – Которые я отдала ей. Значит, она одна не могу смириться с потерей.

Наташа лишь кивнула.

– И?

– Скажем так, не хотел бы я оказаться тем парнем, которого она атакует этими шпагами, – пожал плечами Коулсон.

– Вы наблюдаете за ней из личных побуждений? – спросила Наташа.

– А вы?

– Я забегаю время от времени, как обещала. И, знаете, не только я. Она еще общается с дочкой того таксиста. Вроде бы та девочка приглядывает за Авиной кошкой.

– Оксана.

Коулсон кивнул.