Черная Вдова. Возмездие

– Эй. Можно мне поговорить с вами минутку? Я просто хотел спросить...

Тут окно опустилось, и первым, что он увидел, было лицо Саны, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, с заклеенным ртом, связанная на пассажирском сиденье. Когда Данте повернулся, чтобы посмотреть на водителя, ему показалось, что в глаза брызнули из газового баллончика. Он мог представить, что эти баллончики причиняют острую боль, но, когда парень попытался протереть глаза, ему показалось, что они полны песка.

Данте не нужно было быть гением или ученым, чтобы понять, что было в баллончике.

«“Вера”. Меня разоблачили...»

Затем он услышал треск удара металлом по костям, и все его тело пронзила боль. Глаза Саны расширились, и это было последнее, что Данте увидел, перед тем как провалиться в чернильно-черное небытие.

Очнулся Данте от сильнейшей головной боли.

«Черт возьми, голова разрывается...»

Боль пульсировала в основании черепа, стреляя до самой глубины мозга и превращая его в Шалтая-Болтая, только всадники короля, казалось, ели ложками его мягкий отварной мозг.

«Каждый болевой рецептор в моей голове горит. Абсолютно каждый».

Болели даже фолликулы волос. Кожа горела, нервы давили на глазные яблоки. Данте хотелось воткнуть в них вилки и вытащить из глазниц, чтобы снять напряжение.

«Я умираю. Так вот как, значит, это происходит. Точно умираю. Хуже, чем сейчас, и быть не может...»

Потом стало так больно, что невозможно было думать, и Данте потерял сознание.

Все вокруг было размыто, по углам обзора – темнота, центр – светлее, Данте понял, что пришел в себя.

Он попытался что-нибудь разглядеть. Юноша подождал мгновение, но глаза никак не могли сфокусироваться. Он чувствовал себя в каком-то вечном тумане, полуспящим-полубодрствующим.

«Борись...»

Тело Данте было тяжелым и вялым, а его сознанию хотелось вернуться в ту теплую тьму, от которой он только что очнулся.

«Нет. Не поддавайся. Ты даже не знаешь, как долго был без сознания. – Он подумал о человеке в метро. – “Вера”... Запомни. Вот как он действует. Ты не сможешь сопротивляться вечно, но ты должен попытаться...»

Данте закрыл глаза.

Он попытался дотронуться до своего пульсирующего глаза, но понял, что не может пошевелить рукой. Теперь он был неподвижной жесткой марионеткой. Возможно, деятельность какой-то части его мозга уже была приостановлена и подготовлена к получению инструкций. Но парень еще владел своим сознанием, и это обнадеживало.

«Ладно. Значит, ты ничего не видишь. Тогда не смотри, гений. У тебя есть другие органы чувств. Слушай. Что там происходит?»

Эхо голосов.

Резкий, короткий звук.

Лязг чего-то тяжелого по твердой поверхности.

«Это бетон? Где-то в промышленной части города. Это явно не то место, которое предназначено для людей».

Теперь он мог различить неясное бормотание множества голосов. Некоторые из них доносились издалека, другие – ближе. Все они звучали сверху, высоко над головой Данте.

«Значит, я под землей. Эти люди стоят надо мной. Эхо говорит о том, что пространство, в котором я нахожусь, большое. Может быть, даже огромное. Склад».

Сколько чужих голосов он слышал? Сотни? Тысячи? Он попытался сосчитать их, но все они стали сливаться в один, и парень понял, что сбился со счета.

– ТЫ ВЕРНЫЙ...

Голос шел из глубин его разума, неясный, с нейронными помехами, словно в его черепе установили огромный громкоговоритель.

«Верный...»

Данте попытался сосредоточиться на тех звуках, которые доносились не из его собственного разума, а извне.

«Производство. Этот лязг, станки. Машины».

– В ТЕБЕ МЫ ДОСТИГНЕМ СЛАВЫ…

«Как этот голос попал ко мне в голову?»

– С ТОБОЙ МЫ РАЗДЕЛИМ ВСЕ...

«Как мне заставить его замолчать?»

– НАШЕ ПРЕКРАСНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ К ВЛАСТИ...

«Кажется, меня сейчас стошнит».

Данте открыл один глаз.

Он увидел размытые очертания грузовиков, едва ли не автоцистерн. Прямоугольник неба позади них. Дверь, похожая на гаражную, но больше размером.