Черная Вишня

Снилось, как мы спустились к самой воде, и я с визгом носилась по прибою, подобрав

юбку, а за мной летал целый шлейф развесёлых приведений, то ли пытаясь меня поймать, то ли просто забавляясь. На волнах качался призрак русалки, помахивая хвостом.

Какая-то пожилая дама, кажется, прорицатель называл её Гардения, с улыбкой говорила:

«Спасибо что позвал Мэтиус, а девочке не чужд размах». Потом мы снова куда-то летели.

Еще снилось, как завернув найденную книгу, кубок и почти опустевшую бутыль обратно

в кожу я кралась по коридорам, гладя свёрток и приговаривая: «Моя прелесть». Кажется, у

меня на плечах вместо плаща было повязан узорный плед с бахромой.

И уж точно снилось как духи, поймав меня в подземельях, уговаривали, что нужно в

постельку, а потом просто подняли, отнесли, и, кажется, даже вытряхнули из платья. И

выражение призрачных лиц при этом было у всех как на подбор очень хитрым.

***

Лучи восходящего солнца заглядывали в распахнутое окно и щекотали ресницы.

Поморщилась и повернулась к окну спиной, уютно утыкаясь во что-то большое и тёплое.

Меня тут же обхватила тяжелая рука и притиснула к большому и теплому покрепче.

Вообще я заподозрила неладное уже на лучах, в мою комнату на рассвете они не

заглядывали, поскольку окна выходили на юг. А значит комната была не моя. И постель

была не моя. И мужчина, который в ней спал, тоже не мой. Я открыла глаза. Хотя тут уж

как посмотреть, может и мой. Жених всё-таки. Взгляд уперся в ямочку между ключиц и

пару шнурков с амулетами. Машинально отметила, что при первой нашей встрече

бижутерии было больше, а вот одежды примерно столько же. Я уже запомнила, что этот

мужчина предпочитает спать обнаженным. Щеки словно кипятком обдали, я ощутила, как

горячий предательский румянец растекается по щекам, ушам и, кажется, даже груди.

Ужаснувшись ситуации, зажмурилась обратно в какой-то отчаянной надежде, что всё это

сон и само развеется. Не развеялось.

- Доброе утро, - Шердан поёрзал и устроился на боку. Руку он с меня так и не убрал, не

давая отодвинуться подальше, и «доброе утро» упиралось мне в живот.

Я скосила глаза на изножье кровати, на котором аккуратно расправленное висело моё

серое платье, слегка испачканное в паутине, соли и песке. Зажмурилась снова.

Подтянула краешек укрывавшего нас одеяла по самые глазки и опасливо ощупала себя.

На мне осталась тоненькая батистовая сорочка, и весьма развратного вида короткие

панталончики на шелковых лентах, призванные заменять в этом мире привычные

трикотажные и кружевные изделия. Если б можно было покраснеть еще сильнее, то я бы

это сделала обязательно. Брюнет кашлянул. Пришлось открыть глаза.

На лице жениха играла очень ироничная усмешка, но взгляд был напряженным. Наверно я

переоценила его стойкость вчера, он так устал за поездку, что проспал как убитый и даже

моего появления не засёк. Это было бы хорошо, это было бы просто великолепно.

Вспомнились духи, в темноте вытряхивающие меня из платья и опускающие на ложе, как

выяснилось на чужое. Ух, попадись мне только Мэтиус, а его…, я ему…, я с ним

разговаривать ну буду. Молчание явно затянулось.

- Доброе утро, - ответила я сквозь покрывало.

И тут на меня низошло осознание того, что вчера я выпила в одиночку даже не литр вина, бутыль-то поболее была. А где похмельно, как его… абстинентный синдром? Куда делось

ужасающее, лишающее сил и желания жить похмелье? Где дикая жажда и головная боль?

Почему во рту не нагадили кошки? То есть, нет, я не жаловалась, просто сильно

удивлялась. Так что даже о брюнете на мгновенье забыла. Только вот он обо мне не

забыл.

- Я не буду спрашивать, что ты тут делаешь, - его рука сползла с моей талии и по-хозяйски

погладила пониже спины, и он как-то очень предвкушающее улыбнулся. – Это и так

понятно.

От возмущения у меня все слова растерялись, так и смотрела на него широко раскрытыми

глазами, укрывшись до кончика носа одеялом.

- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – вкрадчиво спросил он, продолжая поглаживать

рукой мою поясницу. От этой простой ласки хотелось прогнуться, прижаться к нему. Я

почувствовала, как накатывает первая волна возбуждения, заставляя напрячься под

тоненькой тканью грудь. Шердан ощутил это тоже.

- Ну, раз не хочешь, - рывок, и он нас над сдавленно пискнувшей мной, - То мы, так и

быть, займёмся тем, зачем ты сюда пришла, дорогая.

Последнее слово произнёс с таким нажимом, одновременно вторгаясь между моими

сведенными ногами своим коленом. Теперь всю доброту его утра я чувствовала уже

бедром. А одеяло сползло, обнажая и его, и меня.

— Что-то мне вся это ситуация напоминает, скромная селянка, — и рука Шера уверенно

скользнула по животу вверх, заставив вздрогнуть и легла на грудь.

Я тихонько зашипела, когда его пальцы обхватили и сжали горошину соска, а вторую

грудь через батист согрело дыхание. Тут точно воздух такой, и я поняла, что дрожу вся.

То ли от страха, то ли от предвкушения.

— Хочешь? – шепнул этот соблазнитель, проведя губами от груди к моему ушку.

— Хочу, — почти выкрикнула я, когда он обвёл ушко губами и неожиданно куснул.