Черника на снегу

Ночь прошла в тревоге и страхах. То ей казалось, что Гарашин посапывает и похрапывает рядом с ней, на соседней подушке. То ей казалось, будто звонят в дверь. Она просыпалась, садилась на постели и смотрела на дверь, ожидая повторения звонка. Но больше не звонили. Должно быть, ей это снилось. Темнота пугала, делала ее уязвимой, и, что самое неприятное, ей временами становилось жаль Гарашина. Она представляла, как он лежит на холодном полу, мертвый, незаслуженно убитый. Ведь за измену не всегда убивают. Может, можно было с ним договориться? Но разве отпустила бы она его жить с любовницей? Развязала бы ему руки? Да никогда! Вот в чем вопрос. Значит, она должна была развязать руки себе. А поскольку она – единственная наследница, то и все имущество и деньги Гарашина достанутся ей.

Стоп. Единственная наследница!

Саша встала с постели, накинула поверх пижамы халат, пошла в кухню, выпила воды, открыла пачку сигарет, закурила. Нет, она была уже не Саша, а Алекс. И Алекс вдруг поняла, что поскольку она – единственная наследница Гарашина, и он убит, и это непременно покажет экспертиза, то и подозревать в первую очередь будут ее.

Спрашивается, зачем она потащилась в офис? Почему ей не сиделось дома? Хотя… Может, это даже хорошо, что она повела себя как настоящая идиотка. Разве умный убийца стал бы себя так неосмотрительно вести?

Голова шла кругом… Сна не было. А утром ей предстояло много дел. Два свидания. Визит в банк. Встречи с представителями закона. Ей необходимо хорошо выглядеть, у нее должны быть силы, чтобы пережить завтрашний день. Саша механически достала из морозилки курицу – размораживаться. Ведь завтра ей предстоял как бы обычный день… Как бы.

Утром она чувствовала себя совершенно опустошенной, неуверенной, к тому же ее подташнивало. Трясущимися руками она надела новое белье, помня о том, что ей предстоит свидание с Вениамином, узкую шерстяную юбку, тонкий красный свитер. Хотелось надеть все черное, в соответствии с ее настроением, но она побоялась тем самым себя выдать. Надо было позавтракать, и она с трудом заставила себя съесть бутерброд с сыром и выпить чашку черного кофе.

Банк открывался в восемь утра. Но спешить она тоже не имела права. Надо вести себя так, как она вела себя до смерти Гарашина. То есть прибраться в квартире, приготовить какую-нибудь еду. Она вспомнила про курицу.

Надела фартук, вымыла куриную тушку, уложила ее в контейнер, пересыпала солью, красным перцем, разрезала на две части лимон и выдавила сок, положила поверх курицы холодные лимонные корки и неестественно зеленую в этот сумрачный декабрьский день веточку дикой мяты. Вымыла руки. Затем достала миску, насыпала муку, замесила тесто, прикрыла его полотенцем.

Открыла шкаф, достала и выложила на кровать пухлую пачку пересушенных на радиаторе кухонных полотенец и принялась сбрызгивать их водой, как если бы на самом деле собиралась в самом скором времени их гладить. То есть вела себя крайне неестественно для убийцы.

Посмотрела на часы. Прошло всего-то полчаса! Все равно оставаться дома она не могла. Собралась и пошла в банк. И вспомнила вдруг, что предварительно не заказала деньги. А что, если такой суммы там не окажется? Что тогда? В сущности, ничего страшного, она попытается эти деньги у кого-нибудь занять… Но у кого? Ведь те, к кому она могла бы обратиться, очень удивятся, что она не может элементарно попросить денег у Гарашина! И то правда.

Ей повезло. За несколько минут до ее появления в банке какой-то клиент пришел с целой пачкой наличных денег. И знакомая девушка-кассир спокойно выдала Алекс сорок пять тысяч рублей. Все прошло как по нотам.

Алекс вышла из банка. Лицо ее горело. Снежный ветер приятно холодил щеки. Над городом нависли тяжелые лиловые тучи.

Какой ужасный сегодня день! Вот бы его пережить и проснуться назавтра новым человеком. Свободным и веселым.

Веселым… Ха-ха-ха!.. У нее начиналась истерика.

В машине она выкурила сигарету и поехала в сторону городского музея – там находилась квартира Вадима, где она предполагала встретиться с Ванечкой. Она так ему и не позвонила. Правильно ли она поступила? Конечно, правильно, если это вообще предусмотрительно – позаботиться о себе, в том случае, если вскроется, что убийца Гарашина – именно он, Ванечка. Мало ли что он начнет говорить! И тогда она скажет, что ничего не знала, что он сам, по своей инициативе, убил ее мужа. Из ревности. Из желания впоследствии, когда Саша овдовеет, попользоваться ее деньгами. Тем более что у него был мотив – ему срочно требовались деньги на лечение жены. Мотив ли? Нет, конечно, это не мотив. Мотив был только у нее, у Саши, поскольку она наследует все нажитое ее мужем. Как поведет себя Ванечка? Скажет, что это она, Саша, убила мужа? Или заказала его?

Мысли путались. Ее сильно тошнило. Еще немного, и ее вывернет наизнанку. Господи, только бы пережить весь этот кошмар, весь этот ад!

19