Чернила

Но ночью не все в городе закрывалось.

В темноте светились вывески раменной. Комбини мерцали начищенными полами. Я заглянула в кафе, где мы ужинали вместе, но безуспешно.

Что еще было открыто?

И чем вообще думал Томохиро, сбегая ночью так, что я не могла его найти? Он не думал об экзаменах? Разве ему не нужно было все свободное время тратить на подготовку к турниру кендо?

Я застыла в потоке прохожих, что шли на станцию.

Кендо.

Я побежала по парку Сунпу в тусклом свете фонарей мимо веток сакуры без цветов, друзей и парочек, рабочих, что шли домой или пили компаниями. Я бежала, задыхаясь, пока в лунном свете не засияла крыша замка Сунпу, пока я не пересекла северный мост, ведущий к школе Сунтаба.

Я должна убедиться, что с Томохиро все в порядке. Отступил ли Ишикава? Перестал угрожать якудза? Я должна узнать после того, что сказал Джун. Должна знать, что все в порядке.

Свет в школе почти не горел, она смотрелась пустой, словно брошенная ракушка.

Вот только в спортзале горели огни.

Я подбежала к двери, тяжело дыша, ноги едва двигались. Свет из зала разгонял тени во дворе, озаряя теннисные корты.

Я остановилась у приоткрытой двери и заглянула.

Внутри был Томохиро, один и в броне, он взмахивал шинаем. Развернувшись, он отрабатывал ката и кири-каеши в замедленном темпе, сначала беззвучно, а потом и с криками.

И я видела, что он недоволен движениями. Он втягивал воздух сквозь зубы, ругался и возвращался на место, ударяя снова. Шинай дрожал в его руках, он пошатнулся, и меч опустился криво, этого хватило бы, чтобы пропустить удар.

Он не мог так легко сдаваться.

Я поняла, что причина в запястье, ведь хотя вся сила шинная шла от левой руки, правая направляла удар. Томохиро не мог управлять.

Он выругался и вернулся на место, тряся головой и очищая сознание. Он ударил снова. Получилось, но шинай снова сдвинулся. Я и так не могла, но на него это не было похоже.

Я смотрела на него и не знала, что делать, хотя нужно было показать, что я здесь. Иначе зачем я проделала весь этот путь в Сунтабу?

Я шагнула на свет и прошла к нему. Он заметил меня почти мгновенно, опустил шинай и снял шлем. Я пыталась не замечать, что он смотрит на меня молчаливо и удивленно. Я пыталась сосредоточиться на том, что он мог избегать меня, даже не сообщив мне. Или все это свело его с ума. Как-то так.

- Ты вернулась, - сказал он, приблизившись.

Я отогнала прочь свое раздражение.

- Мы приехали утром, - сказала я.

- Окаэри, - его голос был тихим, он почти сдался. Все пропало.

- Спасибо. А ты? Как я вижу, упорно трудишься.

- Ага… - он отвел взгляд. Избегал или стыдился запястья? Стыдился поцелуя в гостиной? Это ведь тоже могло смущать.

- Эм… так как тренировки? – спросила я. Хотелось выпалить, что я связана с Ками, но он был странным. Он начал снимать броню и взял бутылку с водой, что стояла на скамейке.

- Неплохо, - сказал он. – Я выучил достаточно движений Такахаши, чтобы победить его в следующий раз.

- Отлично, - отозвалась я. – А Ишикава?

- Он быстрый, - сказал он, потягивая воду. Он вытер рот рукой и закрыл бутылку. – Но есть шанс, что мы не будем сражаться друг с другом на турнире. Обычно они не сталкивают представителей одной команды.

- О, - молчание. – Так как твое запястье?

Он замер, не сняв перчатку, та повисла на середине.

- Из-за того, что было раньше, - сказала я. Его глаза вспыхнули, словно я ударила по больному месту. Он не знал, что Джун рассказал мне, верно? Я лишь невинно спросила.

- Неплохо, - сказал он, стянув перчатку и опустив руку, я не успела увидеть рану.

Неужели так плохо?

- Отлично, - сказала я. – Так Ишикава…?

Молчание.

- Мы нормально общались.

Я словно стояла посреди тихой улицы, ожидая, что она оживет. Почему его голос такой холодный?

Он взглянул мне в глаза, и его голос смягчился. Он снял еще часть брони, складывая ее в кучу. Я заметила новую повязку на его волосах, на ней не было крови. Он снял ее с головы, медные волосы упали на уши.

- В Мияджиме было весело?

- Да, хорошо, - я могу быть Ками. Я не могла этого сказать. Все было неправильно, словно я вмешивалась в его страдания. Но предложение Ниичана держаться от Томохиро подальше пугал меня сильнее. – Я… была в храме синто. И, похоже, поняла, почему двигаются чернила.

- Что?

Я сглотнула.

- А что если я тоже Ками, Томо?

Он мгновение разглядывал меня.

- Не может быть, - сказал он.

- А как еще может быть? А если я как-то связана?

- У тебя есть кошмары? – спросил он. – Как те, что я рассказывал?

- Что? Нет.

- Значит, ты не Ками. У всех них есть кошмары, - я вспомнила рисунок Тайра-но Кийомори, демоны и тени вокруг него. – Не все рисунки Ками двигаются. Но у всех есть кошмары.

- О, - Ниичан этого не сказал.

- Ты двигаешь чернила по другой причине. Я ее не знаю. Но не волнуйся, ладно? Ты не монстр, не как я. Ии ка?

- Л-ладно.

- Хорошо, - он сложил в синюю сумку шинай, перчатки и хакама, отнес остальную экипировку в комнату в конце зала. – Итак… не хочешь немного рамэна?

Не совсем. Почему так неловко?

- Конечно.