Чернила и огонь

– В Die Papier Brigade было около сорока человек. Им пришлось прибегнуть ко всей своей изобретательности, чтобы их не застали врасплох. Например, они догадались попросить солдат, чтобы те разрешили им забрать с собой часть бумаг, от которых они собирались избавиться, чтобы топить печки в гетто. Нацисты согласились, и таким образом им удалось спасти несколько писем и рукописей Толстого, Горького и Шломо Залмана, не вызвав никаких подозрений. Но вскоре им уже некуда было прятать все эти книги. Они складывали их в чуланах, подвалах и даже за стенами. Потом они построили подземный бункер, в котором было электричество и собственная вентиляционная система, и начали собирать там все книги, что им удалось спасти от нацистов.

Грета внимательно смотрела на него, уже не скрывая своего интереса. Олегу хотелось, чтобы она осознала, насколько важной была для него эта история. Если ему удастся вовлечь ее в свои замыслы, то все станет намного проще.

В то же время он не мог рассказать ей всего, что знал. Он подозревал, что если бы он это сделал, то она без всяких колебаний послала бы к черту как его самого, так и всю эту затею с украденными книгами.

– Die Papier Brigade сберегла тысячи книг, – подытожил он. – Впрочем, это было лишь каплей в море тех экземпляров, которые уничтожили или украли. После того, как грабеж подошел к концу, участники бригады оказались в концлагерях, где большинство из них были убиты. Когда немцы разрушили гетто, то обнаружили там несколько тайников и сожгли на костре все, что в них было. Но они не нашли того бункера. Годы спустя с этой целью были проведены раскопки, и он был обнаружен нетронутым. Внутри было не только множество рукописей и редких, очень ценных книг: там был найден еще и труп одного из членов бригады, который погиб, защищая эти сокровища от мародеров.

Он выдержал почтительную паузу, словно вся эта история заслуживала лишь самого уважительного отношения.

Грета почти минуту не сводила с Олега внимательного взгляда, и тот не мог отделаться от чувства неловкости. Потом она стала смотреть куда-то перед собой, будто забыв о нем и снова погрузившись в свой внутренний мир, место, казавшееся Олегу мрачным и непостижимым.

Ему стало интересно, узнает ли он когда-нибудь эту девушку по-настоящему. Он никогда не имел дела с таким закрытым человеком. Казалось, она была крайне озабочена тем, чтобы никто не узнал о ней ничего, кроме самого необходимого. Разумеется, кроме ее сестры. Этой Марлы.

42

Основным цветом во Вроцлаве был серый. Он перемежался коричневатыми оттенками некоторых зданий и парков. Аэропорт находился в пригороде, и нам пришлось сесть на автобус, который примерно за полчаса довез нас до центра.

Одной прогулки нам хватило, чтобы убедиться, каким негостеприимным был здешний климат. Когда не было снега, шел дождь. Когда не было дождя, дул адский ветер. А когда не было снега, дождя или ветра, то жители Вроцлава будто оказывались не в своей тарелке, с недоверием озираясь вокруг, словно боялись, что в любой момент с ними может произойти что-нибудь, о чем они долго не забудут.

Ветер ласкал мое лицо с нежностью хорошо наточенного ножа. Я куталась в пальто, предназначавшееся для погоды поприятнее, чем эта. На светящемся табло было написано, что сейчас здесь было восемь градусов ниже нуля, хотя я могла поклясться, что по ощущениям было вдвое холоднее. Олег, казалось, не замечал этого, изучая все вокруг с выражением лица, на котором читались одновременно настороженность и радостное волнение. Его присутствие напоминало мне об абсурдных обстоятельствах, из-за которых я оказалась в этом неприветливом месте. И все из-за Марлы.

– Тут что, до сих пор Рождество? – спросил он.

Мы вышли на красивую площадь, над которой возвышался огромным собором. Перед церковью развернулся небольшой базар и стояла огромная рождественская елка. Мне пришлось взглянуть на нее дважды, чтобы убедиться, что все, что я видела, было реальным. Сейчас был февраль, но здесь никто, похоже, этого не замечал. Все вокруг было в рождественских украшениях и гирляндах, а на близлежащих зданиях висели фонарики. Да, в этом месте все определенно шло своим чередом.

– Кстати, – сказал Олег, – я хотел тебя кое о чем спросить.

– Что ты хочешь узнать?

– Чем ты занимаешься? Я понимаю, что ты работаешь с книгами, но ты мне никогда не рассказывала, что конкретно делаешь.

Быстро и прямо объяснить это было невозможно, так что я постаралась сформулировать как можно более четко.

– Я ищу книги. Обычно меня нанимают, чтобы отыскать редкие экземпляры, которые удалили из каталогов или просто по какой-то причине сложно найти.

– Значит, ты – что-то вроде детектива.

– А еще я их оцениваю, – проигнорировала я его комментарий. – Если кто-нибудь хочет избавиться от библиотеки или каких-то ненужных экземпляров, то я их изучаю и нахожу для них покупателя. Часто я еще и выполняю работу для другой стороны: например, если продавец книг хочет изучить какую-нибудь коллекцию, но у него нет времени или ему нужно более специализированное заключение, то он нанимает меня.