Чернила под кожей

Вот хорошо у меня с простудами. Обычно я заболеваю раз в зиму. Они сидят в засаде у меня в мозгу и в глотке, во всех ложбинках, какие могут воспалиться. Ждут, пока я ноги промочу. Ночей холодных. Когда забуду выпить сок из апельсина. Ждут чего-то, на что можно свалить болезнь, а потом случаются.

Мои миндалины распухли. Как два крошечных яблока адамовых, которые по неведомой причине разъехались по сторонам. Небось от скуки.

Бадб. Кали. Морриган. Лилит. Немайн. Исида. Нейт. Нарисовать бы их на теле. Виктория и Ника, омытые войной. Танит. Юнона. Сехмет. Керы. Баст и Маха. Множество историй, нанесенных чернилами на дерму мира. Истории, которые так хочется превратить в картины. Нарисовать на коже тех людей, которым они так нужны.

Я не люблю историю о яблоке. Как будто виновата Ева. Я не согласна. Если бы ее не создавали из ребра, она бы, может, и не стала разговаривать со змеями. Даже не из грудной клетки — из ребра. Наверняка была худой. На иллюстрациях она всегда худая. А как иначе, если она ела только фрукты? Я бы нарисовала ее высокой, угловатой, крепкой, словно кость. Каналы, гребни, выемки и впадины. Лабиринты прямо под кожей. Моя Ева не будет жилистой, а худощавой, змееподобной, с холодными и гордыми глазами. Коварной. Искусительница, которая даже после яблок и приобретенных знаний одежды избегает.

Я больше похожа на Лилит, какой я ее представляю. Мне нравится моя одежда, но не тело. Все эти углубления и холмики, волосатые места и гладкие. Между ног почти что порода. До Тома я не брилась, отращивала, чтобы губы скрыть. Греховные места. То, что мы делали, я и папа, действительно грехом казалось. Я знаю, что для меня это не грех. Но когда он заставлял меня, я чувствовала себя как будто соучастницей. Наши тайные дела, сокрытые от глаз его жены и моей мамы. Он ей угрожал, если я противилась. Но редко. Все понимали, что будет плохо, если поднять шум. Обычно мои мысли улетали далеко, я думала о книгах, о картинках или телесериалах, которые я не досмотрела. Я выдумывала им концовку и как можно дольше не открывала глаз.

Татуировкам необязательно быть сложными, но так веселее. Руны, звезды, ангелы, круги, глаза. Маленькие знаки для безопаснасти. Морские звезды направляют моряков домой. Некоторые тайские знаки, говорят, могут защитить от пули. Я бы не стала выяснять правдивость этих слов. Людям нужны картинки для историй. Выбрать то, что нанесут на них другие.

Лилит была женой до Евы. Не знаю, из чего ее создали. Наверно, из того же вещества, что и Адама. Ее рисуют часто со змеями, как демоницу. Кто-то решил, что Лилит недостойна жить в саду, так что ее выперли. Она встретила демонов, они с ней спали, а она рожала им демонических детей. Есть поверье, что она зачем-то высасывает дыхание детей. Я рисую ее с длинной рыжей шевелюрой и желтыми змеиными глазами. Змеи ползут по животу.

Другая Лилит прячется под капюшоном, под тенью скрыто ее красивое, но грустное и смертоносное лицо. Она ведь младенцев убивает. Она ведь демоница. Если с демонами спать, то демоном и станешь. Жестким и жестоким, где раньше мягким был. Эта история лежит во впадинах глазниц. Закрашиваю их карандашом. Вокруг рисую рамку из плюща.

Мне нужно больше красок для татуировок. Те, что есть, дешевые и не подходят для света и теней. Может, Саймон даст мне денег, и я куплю еще. Я сижу в комнате тихонько, как пантера. Я никогда не слышала пантеру. Чернильно черные и гладкие, тихие, как воздух. Я рисую демона — смесь Лилит и пантеры. Глаза кошачьи, кожа черная. Рисую кошку с перьями, где должна быть шерсть. Взъерошенный презрением мой котик. После смерти хочу родиться кошкой. Им все равно, они живут одни.

Твой выбор, с которым тебе жить

Слезинка за убийство. Три точки на руке за Отца, и Сына, и Святого Духа. Глаз Гора, чтобы оградиться от предательства. Пять точек означают срок в тюрьме — ты пятая, остальные стены.

Сокровища мои маленькие и дешевые. Истории, которые рассказывали мне, старые тетрадки с рисунками. Нет у меня в жизни такого человека, которого я бы любила безоговорочно. Мама — это долг. Отец считай что мертв. Хотелось бы, чтоб он реально умер. Школьные друзья и Том — больше выживание.