Чернила под кожей

Люди иногда поклоняются медведям. Я в этом не первая. Есть старые рисунки, в музеях и на скалах. Есть острова, где медведи много значили. Давным-давно. Праздники и песни в честь медведей. Петь я не умею, но умею рисовать. Изображаю Бригитту с головой медведя. Очкового медведя. Долго прорисовываю мех. Мех трудно рисовать. Был бы тот кот. Был бы он домашний, я бы кинула его на стол и срисовала. Но шкура у него менее роскошная, конечно.

Утром буду отсыпаться. Нечестно, что мне пришлось так много делать, хотя я больна и должна лежать в постели. Врач сказал, что мне нужно отдыхать. Сгустки крови на бумаге туалетной. Надеюсь, я не испачкала постельное белье. Не хотелось бы его менять.

Я умываюсь и снова чищу зубы, просто чтобы чем-то себя занять. Свет снаружи яркий, желтый. Серая трава, луна как грязное пятно. Нужно помыть окна и зеркала. Если по ним пройтись газетой, они заблестят.

В нашем саду ежей нет. Слизнякам бы там понравилось. Всем все равно, их никто не съест, кроме случайной птицы, но не ночью. К нам залетают скворцы, порой сороки. Но в основном, конечно, голуби. Так часто бывает в городах. Интересно, куда все эти птицы прячутся ночью, где гнезда их и где насесты? Гнезда встречаются гораздо реже, чем сами птицы. А вот дома людей везде. Я опускаю штору и ухожу в кровать под скрип полов.

Древнегреческая Артемида могла бы быть медведем. Есть легенда. У нее ручной был, ходил за нею по пятам. Она показывала его людям, те тыкали и трогали его, и он их укусил. Его конечно же убили. Люди считают себя важнее каких-то там медведей. Важней всего. Богиня наслала на людей чуму, в качестве урока. Эту легенду я узнала не из серой книжки, а из энциклопедии классе в шестом. Тогда мы уже знали, кто такие девственницы, и нам было смешно, что в энциклопедии рассказывалось про них. Видите ли, чтобы остановить чуму, нужно было принести в жертву несколько девственниц. Во множестве историй это означало девочек. Во всех мифах и легендах. Я прочитала эту и думала: если бы я родилась тогда, подошла бы я? И сколько бы служила?

Я могла бы изобразить эту картину на спине, выцветшую, как фреска или ваза. Думаю, было бы красиво. Печально и красиво.

История на коже, что помогает жить

Разделить язык на два и превратить его в змеиный не означает стать лжецом. Так просто люди говорят. «Двуличный». Язык змеи ужасный и чужой.

Просыпаюсь, одеваюсь. На улице все еще темно. Мамы дома нет. Интересно, где она гуляет? Я не голодна, мне надо топать на работу, чтобы уйти пораньше и успеть на встречу к Джоан. Просто не пойду на перерыв. Заматываюсь в шарф, натягиваю перчатки. Нужно держать себя в тепле. Не хочу опять болеть. Дом чист. Вернусь как раз к приезду дяди Марка и бабули.

Утро ясное и чистое, воздух морозный, но я закутана в свой джемпер и шапку с курткой. Выходя из дому, смотрюсь вместо зеркала в окно. По сравнению с моим раздутым торсом мои ноги смахивают на спички. Я как младенец или бройлер в куртке.

Работа идет быстро, я режу мясо, болтаю с Ливией о ее новом мужике. Его зовут Лука, и у него есть бультерьер. Если они расстанутся — а они расстанутся, потому что с Ливией по-другому не бывает, — ей хочется оставить пса. Его зовут Задира, но он милашка.

Я мажу маслом бутерброды, что идут на жарку. Включаю кофеварку, расставляю банки. Народ с последней смены запасы не пополнил. Терпеть такое не могу. Все оставляют мне, знают, что я сделаю. Если постоянно работать много, люди начинают думать, что тебе нравится работать. Мне — нет, но я не хочу, чтобы меня уволили, поэтому делаю как надо.