Чернила (СИ)

Зуля подумала, что старуха сейчас наденет ей на лысую голову вазочку с печеньем, но та лишь хитро улыбнулась. Она встала, открыла резной секретер и достала старый и пожелтевший углами лист ватмана, который оказался очень подробным планом местного водопровода.

— Ух ты! — восхитилась Заваркина и, едва лист коснулся столешницы, принялась водить по нему пальцем.

Старуха осталась довольна произведенным эффектом и благосклонно улыбнулась.

— И где вырыли бассейн? — спросила у нее Заваркина. Ольга Алексеевна ткнула пальцем.

Несмотря на то, что Ольга Алексеевна наотрез отказалась рассказать, откуда именно узнала про бассейн, она довольно четко объяснила Заваркиной как, где и под каким давлением в поселке должна циркулировать живительная влага и какие препятствия могут этому помешать. Зульфия тут же нафантазировала, что у старухи был роман с шишкой из местных управленцев и приободрилась.

Но когда старуха их, наконец, отпустила, на Зулю снова накатило раздражение.

— Ты охренела? — взвилась Зульфия, едва за ними захлопнулась подъездная дверь.

Зуля поняла вдруг, что рассердилась не на шутку. Все мысли, которые она старательно отгоняла от себя на протяжении разговора, вдруг хлынули в ее голову и надломили ее самообладание. Что Заваркина о себе возомнила? Кто она такая? Почему она считает, что в состоянии справиться с подобной работой? Зря она ее с собой взяла!

— Брось, не злись, — примирительно хлопнула ее по плечу, — ты раскопала гениальную историю. Но ты слишком хорошо воспитана и дружелюбно настроена к людям, чтобы их выводить на эмоции. Она бы со схемой водопровода тянула бы до последнего, рассусоливая о своих несчастьях. А у меня печенье кончилось, и еще два часа демонстративного заламывания рук я не выдержала бы. К тому же, если она вдруг после публикации захочет отказаться от своих слов, спроси у нее: значит, вы все-таки ничтожество?

Зуля не уловила никакого смысла в ее словах, но слово «гениальный» приятно пощекотало ей самолюбие.

— Я так не смогу, — сказала она, смягчившись.

— Я смогу, — уверила ее Анфиса, — обожаю ставить людей в безвыходное положение!

Они выбрались из панельно-пятиэтажного плена и двинулись по дороге, уложенной плиткой, мимо разнообразных особячков и заборчиков. Дубный был первым поселком, появившимся в пригороде Б после перестройки. В то время он поражал сознание обывателей размахом строительства и буйством архитекторской фантазии, но сейчас в начале зажиточных нулевых, поселок стал просто поселком с красивыми домиками.

— Из того, что старушка нам рассказала плюс ядовитые выхлопы остальных жителей плюс комментарий от водоканала, уже можно собрать что-то путное, — рассуждала Зульфия, — мне уже не терпится вернуться в редакцию.

Заваркина ее не слушала. Она смотрела себе под ноги и о чем-то размышляла.

— Только нам нужна картинка, — сказала Зуля и ткнула ее в плечо, — эй! Включайся!

— Будет тебе картинка, — усмехнулась Заваркина и кивнула влево, на глухой бетонный забор, украшенный камерами видеонаблюдения.

— Это не тот дом, — усомнилась Зульфия.

— А какой тот?

Зуля повертелась на месте. Эта часть поселка была разделена на внушительные территории одинаковыми бетонными заборами с зыркающими по сторонам камерами.

— Если что вломимся в следующий, — пообещала Заваркина, — подсади меня.

Зульфия снова разозлилась. Какого черта эта девица снова раскомандовалась?!

— Давай-давай, зря я, что ли, десять килограмм сбросила, — подбодрила ее Анфиса, — хоть какая-то польза от меня будет.

«Ну, хоть какая-то», — мысленно согласилась Зуля и подставила ей сцепленные замком руки.

— У нас не так много времени, — Заваркина заметила, как камера наблюдения повернулась в их сторону.

Зульфия прислонилась спиной к нагретому бетону и Анфиса, легко оттолкнувшись от ее рук, ловко взлетела на забор. Оседлав его, как смирного коня, она «прицелилась» объективом.

— Душа моя, ни хренашеньки не видно, — отрапортовала Анфиса Зульфие, которая протирала салфеткой руки, испачканные ее кедами.

— Привет, ты кто? — вдруг раздался тоненький голос из-за забора. Анфиса посмотрела вниз. Зульфия похолодела и нетерпеливо посмотрела по сторонам. Ей чудилось, что за ними уже выехали.

— Я — Заваркина. А ты?

— Дура, не называй фамилию, — прошипела Зульфия. Анфиса отмахнулась.

— Я — Соня, — сказала голосок.

— Привет, Соня, — сказала Анфиса и сфотографировала ее, — залезай ко мне.

— Мне нельзя, — обиженно сказал голосок.

— Расскажи, когда ваш бассейн водой наполнили? — перешла к делу Заваркина.

— Позавчера. А сегодня у нас праздник. Папин день рождения.

— А к вам на праздник нельзя попасть?

— Приходите, — сказала девочка.

— Я приду, — пообещала Заваркина, — пока, Соня.

— Пока.

Анфиса спрыгнула с двухметрового забора, мягко, как кошка, и, схватив за руку Зульфию, рванула к дому через улицу. Они протиснулись между двумя ограждениями и пробежали по узкой тропинке до дубовой посадки. Там, укрывшись под сенью деревьев, они остановились, и Зульфия тут же сложилась пополам: она ненавидела бегать.

— Что… на тебя… нашло? — возмутилась та, тяжело дыша и держась за правый бок.