Чернила (СИ)

— «Лейку» я все равно разобью, — хрипло пообещала Анфиса.

— Не разобьешь, — осадил ее Заваркин.

С достойной иного применения сноровкой он стянул ее руки ремнем настолько крепко, что кисти побагровели. Он протащил ее по полу к кровати — осколки стекла впивались ей в бока — и примотал один конец ремня к кованому изголовью. Анфиса усмехнулась и довольно ощутимо лягнула его в бедро.

— Ах, так? — спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и выдернул шнур из портьеры, висевшей тут же. Он обвил им обе Анфисины ноги и намертво примотал к изножью. После чего он перевернул ее на живот, с силой вдавил ее лицо в матрас и присел на краешек отдышаться.

— Ты мне секс обломала, — он зачем-то посмотрел на свои ладони, а потом на сестру, — и ты такая беззащитная сейчас…

Вася встал, расстегнул свою ширинку и стянул ее джинсы до колена. На Анфисе не было белья, и она даже не подумала сопротивляться.

Он раздвинул ее ягодицы и решительно вошел. Анфиса тихонько заскулила.

— Терпи, — прошептал ей Вася на ухо, — ты разбила техники на полтора миллиона…

Он кончил за три фрикции и, не потрудившись надеть штаны, снова плюхнулся на кровать рядом.

— Во что завтра играем? — весело спросила Анфиса, поднимая голову от подушки.

— Ты разбила мою любимую камеру, — в голосе Васи не было злости, лишь легкий укор.

— Развяжи меня — Анфиса трепыхнулась, как рыба, выброшенная на берег. Вася ухмыльнулся и легонько толкнул ее, разворачивая на бок. Путы на ее ногах и руках еще сильнее впились в белую кожу.

— А ты не разобьешь «Лейку»? — спросил он, погладив кончиками пальцев короткий ежик волос на ее лобке.

Анфиса отрицательно помотала головой и примирительно улыбнулась. Вася дернул за ремень.

— Ты же знал, что я приду в пять, — сказала Заваркина, садясь и растирая опухшие кисти, — ты специально подгадал, чтобы заняться сексом у меня на глазах? Тебя это заводит?

— Я не собирался заниматься сексом, — ухмыльнулся он и легонько ткнул ее в плечо кулаком, — у меня ни на кого, кроме тебя, не стоит…

— Не ври, — отмахнулась Анфиса.

— Вспомни, ты видела хоть раз… хм… сам процесс?

Анфиса задумалась. В прошлый вторник она отогнала баристу из ближайшей кофейни тоже на стадии поцелуев, а Васин мотоцикл лишился кое-каких деталей. В субботу девчонка с дискотеки была выставлена ею еще на подступах к кровати, а пятнадцатилетний односолодовый виски, который ее брат вкушал по воскресеньям под яичницу с беконом, был безжалостно вылит в раковину.

— То-то и оно, — заключил Вася и достал из кармана белую таблетку с буковкой. Он приоткрыл Анфисин рот, закинул в него таблетку и хлопнул по нижней челюсти, чтобы та провалилась в желудок.

— Что это? — поинтересовалась она, скривившись от горечи.

— Обезболивающее, — ухмыльнулся Вася, — тебе оно явно понадобится.

— Мда, ощутимо, — она поерзала на попе.

— Ты перегнула палку…

— Знаю, — согласилась она, посмотрев на кучу битого стекла и сиротливо лежащие на нем фотоаппараты, — но я верю в твой талант, который расцветет еще пуще, если ты будешь снимать на китайскую мыльницу.

— Это что, чувство вины? — усмехнулся Вася. Он ухватил ее за подбородок и взглянул ей в лицо.

Анфиса отмерила большим и указательным пальцем опухшей правой руки примерно сантиметр, чтобы показать, насколько крошечно ее чувство вины.

— Врешь? — вздохнул Вася.

— Вру, — подтвердила Анфиса, — мне не стыдно. Творишь х. ню, получаешь реакцию. Закон сохранения энергии.

— Это, по-твоему, адекватная реакция?! — возмутился Вася.

— Ну, эта девчонка была симпатичная, — протянула Анфиса с улыбкой.

— Мда, — Заваркин мечтательно улыбнулся, вспоминая свою безымянную подружку. Анфиса отвесила ему легкую пощечину. Он засмеялся и прижал ее к груди.

— Мне нужны эмоции, — вдруг признался он.

— Я знаю, — ответила Анфиса почему-то шепотом.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — Анфиса отпрянула и с негодованием уставилась в его глаза цвета агата, — тогда почему ты меня все время бьешь?

— Потому что боль — это единственное, что ты можешь почувствовать.

В голосе Васи было такое отчаяние, которое никак не отражалось на лице, что Анфисе стало не по себе. Она отвернулась от него и принялась развязывать узлы на своих ногах. С тех пор как появилось документальное подтверждение ее якобы бесчувственности, которое выписал некомпетентный коновал-мозгоправ, Вася не находил себе места.

— Неправда, — сказала она, справившись, — я еще пауков боюсь.

— Неправда, — передразнил ее Вася, снова притягивая к себе, — никаких пауков ты не боишься. Я видел, как ты, встретив одного на балконе, одним движением растерла его в пыль.

— Но это не значит, что я не испугалась, — улыбнулась она, прильнув к его груди.

Они посидели молча минут пять, в течение которых Анфиса что-то соображала: она хмурилась, почесывала нос и то и дело поглядывала на Васю.

— Ну чего? — не выдержал он.

— А что если? — она села, поморщившись от боли, и вгляделась в его лицо.

— Что? — нетерпеливо усмехнулся Заваркин.