Чернила (СИ)

Фотографии, что отщелкал Василий, были шедевром: красивые нарядные смеющиеся люди, фланирующие с бокалами вокруг огромного бассейна, в котором резвятся их дети. Вася, работавший в своей уникальной мрачноватой манере, поймал очень живописные моменты: на полного мужчину упал солнечный луч, отчего его лицо выглядело как масляный блин, одна эффектная женщина скривилась в адрес другой, пришедшей в похожем платье, и еще множество других моментов и моментиков. К тому же, после обработки день рождения губернатора стал выглядеть гротескно: как бал вампиров, которые празднуют какую-нибудь Великую Полночь, насосавшись человеческой крови. Даже блики заходящего солнца, играющие в их бокалах, разжились своим подтекстом: светило осуждающе выхватывало из сгущающихся сумерек тех, кто питается чужими жизненными соками.

Пройдя через Васин объектив, как сквозь кривое зеркало, даже прелестное русоволосое и большеглазое создание — Соня, губернаторская дщерь, десяти лет от роду — стала выглядеть маленьким избалованным вампиренком. Вася поймал ее жизнерадостную улыбку в нужном ракурсе, превратив в хищный и издевательский оскал. И даже бассейн, в котором она плавала на надувном крокодиле, плескался оскорбительно. Губернатор Кравченко, к сожалению, в кадр не попал, но это было и не нужно: его жилище, его семья и друзья были весьма узнаваемы.

Зульфия тогда глубоко вздохнула и выложила в онлайн-версию газеты «Причудливые новости» почти все фотографии, перемешав их между собой. Ее взору открылась такая впечатляющая картина, которую простому люду мог обеспечить только канал «НТВ». В момент, когда она увидела ленту, она поняла всю гениальность своей затеи с привлечением Заваркиных: они уловили и засняли то, что она очень хотела, но не могла сказать словами.

Зуля решила не растекаться мыслью по древу и не портить статью морализаторством и собственными впечатлениями, а представить читателю только сухие факты. Зульфия просто процитировала Ольгу Алексеевну и еще парочку местных жителей, вставила «Без комментариев» от водоканала и пресс-службы губернатора, даже не задав ни одного риторического вопроса, вроде банального «доколе?». Она подготовила материал в номер печатной версии «Причудливых новостей» и стала ждать.

Однако, эффект от статьи превзошел даже самые смелые ее ожидания. На нее обрушился шквал звонков от благодарных дубнинцев и пылающих праведным гневом жителей города Б, от пресс-служб, которые хотели забрать назад свои «без комментариев», от своего собственного начальства, которое невнятно злопыхательствовало. Ей даже позвонил какой-то чинуша, «главный по воде» и угрожал судебным разбирательством. Ото всех она легко отбилась одной и той же фразой: «Переиграть ничего нельзя». Кроме «водного» чинуши: ему она намекнула, что его хамские слова записаны на диктофон, и она не постесняется предоставить этот файл суду и общественности. Тот фыркнул и бросил трубку.

Несмотря на то, что все в ее статье было чистой правдой, она поняла, что переступила некую черту, а именно: наехала на того, кого всуе упоминать нельзя.

Как назло, в момент, когда она это осознала, ей позвонили от вице-губернатора, и непререкаемым тоном уведомили, что ее аудиенция у господина Барашкина, назначена на завтра на четыре часа дня. Явка обязательна.

Такую головомойку, которую ей закатил этот властвующий муж, можно было сравнить разве что с публичной поркой в детском саду. И то, и это наказание Зульфия перенесла стоически, гордо неся голову, не сутулясь, не вымолвив не единого лишнего слова. Но внутри у нее кипела и бултыхалась лава, то и дело обнажая крохотный каменный островок, составленный из ее страха.

На цокольном этаже паба «Медная голова» была ресторация. Темно-зеленая прохладная зала была разделена глухими перегородками темного дерева на множество кабинок. Они были украшены пластиковым трилистником и надежно укрывали посетителей от глаз друг друга.

— Ты чего мрачная такая? — спросил Вася.

Заваркины заняли угловую кабинку. Вася уже вкушал какую-то выпивку янтарного цвета, а Ася рассеянно рисовала пальцем листок клевера на густой пене ирландского стаута, заполнявшего ее высокий стакан. Другой рукой она гладила Васю по голове. Она и раньше так делала, но теперь Зуля заметила в этих легких ласках отнюдь слишком много сексуального и в который раз мысленно отругала себя за то, что раньше не догадалась об их отношениях.

— Барашкин мне угрожал, — Зульфия нервно скомкала салфетку.

— А кто у нас Барашкин? — поинтересовалась Ася, отпив из бокала.

— Местный Геббельс, только тупой, — ответствовала Зульфия и заказала пива у подошедшей официантки.

Барашкин был на вид совершенно обычным мужчиной. Короткий вихрь из соломенных волос, обрюзгшее тело, глубокие носогубные складки, обвисшие брылья и дорогой костюм — всё выдавало в нем серьезного человека. Но Зуле он показался крайне неприятным, в основном, из-за того, что в процессе разговора он покраснел жуткими лихорадочными пятнами.