Чернильно-Черное Сердце (ЛП)

Для Робин дни после той ночи в «Ритце» были наполнены тревогой и беспокойством. Она прекрасно понимала, что Страйк задал ей бессловесный вопрос, а в ответ получил молчаливое «нет», причем гораздо более решительное, чем если бы она не была полна бурбона с вермутом и к тому же застигнута врасплох. Теперь в поведении Страйка появилась сдержанность, слегка наигранная оживленность и решительное избегание любых личных тем. Барьеры, которые были разрушены за пять лет их совместной работы, казалось, выстроились заново. Робин боялась ранить Страйка, и не недооценивалай, какую боль может причинить случившееся даже такому уверенному и стойкому мужчине, как ее партнер.

Тем временем Страйк был полон самобичевания. Он не должен был совершать этот глупый, не спланированный шаг: разве несколько месяцев назад он не решил для себя, что отношения с напарницей невозможны? Они слишком часто проводили время вместе, были юридически связаны друг с другом бизнесом, и их дружба стала для него слишком ценной, чтобы рисковать ею, так почему же в золотом сиянии этих непомерно дорогих коктейлей он отбросил все свои правильные убеждения и поддался мощному импульсу?

Самоупреки смешивались с еще менее приятными чувствами. Страйк очень редко получал от женщин отказ, потому что довольно хорошо разбирался в людях. Никогда раньше он не делал шага, не будучи уверенным, что встретит взаимность, и уж точно еще ни одна женщина не реагировала так, как Робин: с тревогой, которая в худшие моменты могла показаться Страйку отвращением. Пусть он был со сломанным носом, полноватым и одноногим, а густые темные вьющиеся волосы напоминали лобковые, как их окрестили школьные друзья, раньше это никогда не мешало ему притягивать по-настоящему эффектных женщин. Его друзья мужского пола, в чьих глазах сексуальная привлекательность детектива была не так очевидна, часто возмущались и удивлялись тому, что он пользуется успехом у женщин. Возможно, невыносимое тщеславие заставляло его думать, что влечение к нему противоположного пола осталось прежним, даже когда его утренний кашель усилился и среди темно-каштановых волос начали появляться седые?

Однако еще хуже становилось от мыслей, что он совершенно неверно истолковывал чувства Робин на протяжении этих лет. Страйк полагал, что ее легкая неловкость в моменты, подталкивающие их к физической или эмоциональной близости, имела те же истоки, что и его собственная: решимость не поддаваться искушению. В дни после ее молчаливого отказа от его поцелуя, он продолжал прокручивать в голове случаи, которые, как ему казалось, доказывали взаимность влечения, снова и снова возвращаясь к моменту, как она прервала свой первый танец на свадьбе и оставила Мэтью на танцполе и последовала за ним. Они обнялись наверху лестницы отеля, и, когда Страйк прижимал ее в подвенечном платье, то мог поклясться, что услышал в голове Робин такую же опасную мысль: давай убежим — и к черту последствия. Неужели ему все это померещилось? Возможно и так.

Быть может, Робин и правда хотела сбежать, но лишь для того, чтобы просто вернуться в Лондон к работе. А в нем видела наставника и друга, но не более того.

В таком нестабильном и подавленном настроении Страйк встретил свое сорокалетие за обедом в ресторане, организованным, как и для Робин, их общими друзьями Ником и Илсой.

Здесь Робин впервые познакомилась со старинным другом Страйка из Корнуолла, Дэйвом Полвортом, который, как однажды предсказал Страйк, ей не очень понравился. Полворт был маленьким и болтливым, отрицательно отзывался обо всех аспектах лондонской жизни и называл женщин, в том числе обслуживавшую их официантку, «шлюхами». Робин, сидевшая на противоположном от Страйка конце стола, провела большую часть вечера за суетливой светской беседой с женой Полворта, Пенни, главными темами для которой были ее двое детей, дорогой Лондон и муж-придурок.

На день рождения Робин купила Страйку редкий пробный тираж первого альбома Тома Уэйтса «Время закрытия». Она знала, что Уэйтс — его любимый исполнитель, и лучшим воспоминанием о том вечере стало выражение нескрываемого удивления и удовольствия на лице Страйка, когда он развернул упаковку. Ей показалось, что между ними вернулась прежняя теплота, когда он поблагодарил ее, и Робин надеялась, что донесла до него мысль, что женщина не стала бы прикладывать столько усилий для выбора подарка мужчине, если бы не считала его привлекательным. Она не подозревала, что Страйк в тот момент спрашивал себя — считает ли Робин его и шестидесятипятилетнего Уэйтса современниками.

Через неделю после дня рождения Страйка подал в отставку Энди Хатчинс, который работал в их агентстве дольше всех. Это не стало неожиданностью: хотя его рассеянный склероз был в стадии ремиссии, работа все же сказывалась на здоровье. Они устроили для Энди прощальную вечеринку, на которой присутствовали все, кроме другого субподрядчика, Сэма Барклая, так как он вытащил короткую соломинку и в тот вечер преследовал цель в Вест-Энде.