Чернильное сердце

– Теперь уже нет. С удовольствием бы украл и его дурацкий амулет, который он все время носит на шее. Но оказалось, он не снимает его даже на ночь, так что мне пришлось отказаться от своей затеи.

Где-то залаяли собаки, и Мо, опустив стекло, встревоженно высунулся наружу.

Элинор попыталась его успокоить:

– Да они просто на жаб гавкают.

Внезапно Мегги услышала хлопок. Она испуганно посмотрела в заднее стекло и увидела, что из грязно-белого фургона вылез мужчина. Мегги узнала одного из подручных Каприкорна: он тоже был в церкви. Громила озирался, протирая глаза.

Элинор завела мотор, и подручный, стаскивая с плеча ружье, бросился к их машине. Мегги на мгновение чуть не пожалела его: спросонья он явно не понимал, что происходит. Что Каприкорн сделает с часовым, который спал вместо того, чтобы следить за обстановкой? Но тут подручный прицелился и выстрелил. Мегги пригнулась, а Элинор нажала на газ.

– Черт побери! – крикнула она Сажеруку. – Вы что, не заметили этого типа, когда возились с машинами?

– Нет, не заметил! – проревел тот. – А теперь поехали! Не сюда! Вон та дорога выходит на шоссе!

Элинор резко вывернула руль. Мегги увидела, что мальчик рядом с ней весь съежился. При каждом выстреле он закрывал глаза и затыкал уши. Упоминались ли в его книге ружья? Нет. Так же как и автомобили. Машина скакала по ухабам, и Мегги с мальчиком больно столкнулись головами. Наконец они выехали на шоссе, но тряска от этого не прекратилась.

– Это не та дорога, по которой мы приехали! – крикнула Элинор.

Деревня Каприкорна нависала над ними, как крепость. Дома никак не хотели удаляться.

– Та самая! Просто Баста встретил нас выше.

Одной рукой Сажерук держался за сиденье, а другой сжимал рюкзак. Оттуда послышалось недовольное рычание, и мальчик испуганно покосился на сумку.

Вот они проехали знакомый холм, где вчера наткнулись на Басту и с которого впервые увидели селение. Неожиданно дома пропали из виду. Ночная тьма поглотила деревню Каприкорна, словно та никогда и не существовала.

Сторожевого поста не было ни на мосту, ни у ржавого забора, преграждавшего путь в деревню. Мегги оглянулась и смотрела на ограду до тех пор, пока и та не исчезла во мраке. «Теперь все кончилось, – подумала Мегги. – Все позади».

Стояла ясная ночь. Никогда прежде Мегги не видела столько звезд. Небо было похоже на расшитое жемчугом покрывало. Холмы повторяли изгибы кошачьей спины. И казалось, кроме ночи и этих холмов, в мире больше ничего нет: ни людей, ни домов, ни страха.

Мо обернулся, убрал волосы у Мегги со лба и спросил:

– Все в порядке?

Она кивнула и закрыла глаза. Мегги почувствовала, что хочет только одного: спать. Но сердце стучало слишком громко…

У ее уха кто-то монотонно произнес:

– Это все сон, кошмарный сон.

Мегги повернулась к мальчику. Он решительно тряхнул головой и, не глядя на нее, повторил:

– Сон! Другого объяснения нет. Вокруг все ненастоящее, не такое, как в реальности. Как будто я сошел с ума. Так обычно и бывает во сне. А в довершение всего, – он кивнул в сторону окна, – мы еще и летим. Или ночь пролетает мимо нас. Не все ли равно!

Мегги сдержала улыбку. Она чуть не сказала: «Это не сон», но слишком устала, чтобы все объяснять. Вместо этого она взглянула на Сажерука: поглаживая рюкзак, он пытался успокоить свою разгневанную куницу.

– Даже и не думай! – сказал он, заметив ее взгляд. – Я не стану ему ничего объяснять. Пусть это делает твой отец. В конце концов, это он виноват в кошмарном сне мальчика.

Мо обернулся: на его лице ясно читались угрызения совести.

– Как тебя зовут? – обратился он к мальчику. – Твоего имени не было в…

Мо осекся.

Мальчик недоверчиво посмотрел на него, опустил голову и глухим голосом произнес:

– Меня зовут Фарид. Но мне кажется, разговаривать во сне – плохая примета. Можешь позабыть дорогу домой. – Он плотно сжал губы и, чтобы ни на кого не смотреть, уставился прямо перед собой. Были ли у него в сказке родители? Вроде бы нет. Мегги помнила только, что речь шла о безымянном мальчике, который прислуживал шайке разбойников. – Это – сон, всего лишь сон, – как в бреду повторил Фарид. – Утром взойдет солнце, и все исчезнет. Да.

Мо смотрел на мальчика грустными растерянными глазами, как на птенца, которого взял погладить, а когда вернул в гнездо, родители его больше не приняли. «Бедный Мо, бедный Фарид», – подумала Мегги. Но была и еще одна мысль, за которую ей было стыдно. Она появилась в тот момент, когда из кучи золотых монет в церкви Каприкорна выползла ящерица. «Я тоже так хочу», – снова и снова шептал Мегги внутренний голос. Навязчивая мысль, словно кукушка, гнездилась в ее голове, и, как Мегги ни пыталась отделаться от этого желания, оно только усиливалось. «Я тоже так хочу. Хочу вызывать из книг разных чудесных персонажей, хочу, чтобы они, улыбаясь, сидели рядом со мной и чтобы к ним можно было прикоснуться. Хочу, хочу, хочу!»

На улице было по-прежнему темно, и казалось, утро никогда не наступит.

– Едем без остановок! – сказала Элинор. – Не остановлюсь, пока не увижу свой дом!