Черно-белая радуга

– Да ладно, я шучу. – Миша приобнял ее. – Первый гей-прайд провели через год после полицейского рейда в голубом клубе в Нью-Йорке, который закончился серьезным побоищем. Жертв там, кажется, не было, но драки были серьезные, и именно это восстание считается началом движения за права голубых.

Тут Миша вручил Анне свой стакан и развернулся всем телом к явно пьяному блондину за его спиной.

– Вы не могли бы стоять ровнее? – обратился он к нему. – Мне очень трудно держать вас на своих плечах!

Он повернулся обратно к Анне, забрал у нее стакан и осуждающе поджал губы.

– И до сих пор же приходится бороться за свои права! Ужас.

Анна громко рассмеялась, совершенно очарованная Мишей и вечером.

Они досмотрели до конца шоу, обсуждая актеров и публику, и Анна скоро почувствовала, что картинка перед ней размылась и потеряла четкость, а ноги стали менее твердыми.

– Слушай, Мишка, а как бы мне тут в туалет сходить? – спросила она, поставив опустевший стакан на стойку.

– Обыкновенно. Только постарайся не пользоваться писсуаром, это тебя точно выдаст. Туалет вон там. Потом домой поедем?

– Да, я думаю, пора.

Миша коснулся ее локтя.

– Ко мне, ладно?

Анна заглянула в его глаза и за веселым хмелем увидела в них звериную тоску.

– Конечно.

3.

Миша, провалявшись большую часть дня на неприбранной кровати, после обеда все же встал, чтобы заняться отчетом для французского офиса. День для возни с бумагами и письмами был не лучший, так же, как и состояние Миши, корившего себя за вчерашнюю излишнюю невоздержанность во всем, но времени уже не оставалось – французам отчет надо было отправить к утру понедельника.

Заваривая чай, он заметил на столе записку от Анны, в которой она благодарила его за вечер и обещала позвонить «как-нибудь». Он потянулся было к телефону, что узнать, как она себя чувствует, но передумал, поняв, что таким образом он лишь старается отложить минуту, когда придется сесть за работу.

С большой чашкой зеленого чая в одной руке и раскрытым ноутбуком в другой он уселся на диван в кухне и принялся просматривать свои записи. После ознакомления начальника с отчетом – скорее всего, в среду – должна была состояться телеконференция, к которой тоже следовало подготовиться заранее. Хотя работа не была для Миши новой, место он получил недавно, и доказать свою нужность компании ему еще только предстояло. А доказать надо было обязательно – за два безработных месяца его сбережения уже подходили к концу. К тому же, карьерные перспективы, столь важные для него, казались сейчас реальными, а значит, стараться стоило.

Миша уставился в экран, на точку в конце первого предложения, и, не в силах сосредоточиться, отвлекся, вспомнил с застарелой злостью, каким позорным провалом закончились его усилия на предыдущей работе в табачной компании всего лишь из-за одной маленькой оплошности.

* * *

Усилия Миша решил приложить, когда узнал, что начальницу маркетингового отдела, в котором он исполнял обязанности одного из координаторов, переводят в другой офис. Женщиной она была видной и уверенной, но, по наблюдениям Миши, семейно-сексуальная жизнь ее все же похрамывала, и ему пришло в голову, что, удовлетворив это ее такое явное желание женского счастья, он сможет добиться – в качестве благодарности – ее нынешней должности.

Хотя решение и было тривиальным, Мише оно далось непросто – в последний раз он спал с женщиной на первом курсе института, после чего понял, что искренне гетеросексуальным ему уже не стать никогда. Женское тело в постели казалось ему слишком мягким, чересчур пассивным. А вне постели пассивность сменялась капризами и глупыми запросами, которые ему вовсе не хотелось удовлетворять.

Однако в начале четвертого десятка лет его желание карьерного успеха достигло такого накала, что он почувствовал себя готовым к любым средствам на пути к этой цели.

К его продуманным ухаживаниям Елена отнеслась с заинтересованностью, подтвердившей догадку Миши о ее проблемах с мужем. Почувствовав мужчину рядом с собой, она скоро заторопилась к постельной стадии, и после нескольких ужинов в ресторанах Миша, приняв для верности виагру, осуществил то, к чему так стремилась начальница, и что было так противоестественно его физиологическим желаниям.

После первого секса изменений в служебном положении Миши не произошло и даже не наметилось, и он продолжил ухаживания, которые в представлении Елены уже начали превращаться в отношения – вопреки Мишиным планам лишь развлечь начальницу и потешить ее женское самолюбие.

Очередное свидание, начавшееся в ресторане, скоро переместилось в Мишину квартиру, в которой он заранее убрал из вида фотографии и предметы, которые могли бы показаться слишком личными или двусмысленными. После несколькоразового секса, сопровождавшегося женскими стонами удовлетворения, Миша с извинениями скрылся в ванной, оставив Елену устало возлежать на диване. Он отсутствовал не больше десяти минут, но когда вернулся, от усталости начальницы не осталось и следа. Она стояла посреди комнаты, плотно затянутая в простыню, и постукивала по ладони коробкой с видеодиском.