Черно-белая весна

не скроешь категорию и суть.

Природа беспристрастна и сурова,

и мясокомбинат не обмануть.

Сон студентки

педагогического института

Мне снился дуб. Могучий, пышный,

великолепный статный дуб.

А рядом я — ожившей вишней —

из клипсов, ноготков и губ.

И вдруг, о чудо! Гром за тучей,

сверкает молния огнем,

и лейтенант, как дуб могучий,

стоит, и все прекрасно в нем:

усы, кокарда, портупея,

зеленой формы торжество.

И я, в предчувствии немея,

гляжу с восторгом на него.

А он идет ко мне, корректно

со мной знакомится, и вот

уже по Невскому проспекту

он сквозь толпу меня ведет.

О, как он твердо ставит ногу,

уверенно чеканя шаг!

И уступают нам дорогу

идти не смеющие так—

и однокурсник мой, очкарик,

потенциальный медалист,

и нашей кафедры начальник—

декан, и главный методист.

Они толпятся в ряд у стенки

и восхищенно шепчут вслед:

«Везет же дурам! Но коленки…

таких коленок в мире нет…»

Подруги пялятся, как совы,

но, говоря друг дружке: «Фу…»,

из тряпок фирменных готовы

скакнуть от зависти в Неву.

А мы идем, и в свете алом

летящих праздничных знамен

мы козыряем генералам:

я — взглядом, и по форме — он.

А солнце прыгает, как мячик.

И мы приветствуем парней,

по набережной проходящих

с дубовым скрипом портупей.

* * *

Я уют себе создал.

Перечислю: общий зал,

спальня, ванна, туалет

мой рабочий кабинет.

Кабинет важней всего,

потому начну с него.

Обстановка — высший класс:

холодильник, мойка, газ,

кофе, курица, арбуз,

сын, жена, одна из муз.

Вот рабочий кабинет.

Переходим в туалет.

Обстановка — высший класс:

мой любимый унитаз.

Я сюда мечтой влеком.

Дальше мы пойдем бегом.

Вот обитель чистых нег —

ванна белая, как снег.

Мимо спальни, где кровать,

на которой можно спать,

пробегая, попадем

в общий зал и там найдем

обстановку — высший класс:

холодильник, унитаз…

О, пардон, эскьюз ми, сэр!

Мисс, вилкам в СССР!

Самара

Домов одноэтажных тишина.

В дыру забора лезет стебель мака.

В помойке, деловита и грустна,

копается бездомная собака.

Лохматый парень чинит грузовик.

По лбу, смывая пот, бежит солярка.

Жара зашла в полуденный тупик.

С ума сойдешь — так муторно и жарко.

Проходит легковой автомобиль

с раздетой до купальника девицей.

И долго в переулке вьется пыль,

и парень раздраженно матерится.

* * *

Ясень спилили электропилой,

досок нарезали, отшлифовали,

и, полированный, с тонкой резьбой,

ясень роялем устроился в зале.

Тысячи песен, концертов, сонат

сыграно было, известных и редких…

Ясеню снился октябрь, листопад,

морось, последние листья на четках…

А музыканты терзали до слез

грешников, жаждущих страсти, как света…

Ясеню слышалась музыка звезд,

музыка ветра и музыка лета…

Ясень в надежде сказать о своем,

клавиши сжав, напрягая педали,

сопротивлялся, но в зале большом

слышали только игру на рояле…

Возмездие

Пресса грезит демократией.

У чинуши — новый тон.

Издавать одних приятелей

не рискует больше он.

Давит кресло в ногу с временем

и в корзине для дерьма

ищет с юношеским рвением

гениальные тома.

Ищет, знает, где творения

бросил собственной рукой!

А теперь — дебаты, прения.

Наш чинуша не глухой.

Он прилежно внемлет прениям

и желанью вопреки

отдает убитым гениям

запоздавшие долги.

АВТОБИОГРАФИЯ

Родился в 1959 году на Петроградской стороне… Учился…

Повысив образовательный уровень в Ленинградском педагогическом институте, работал в школе…

В настоящее время являюсь главным редактором рубрики «Поэзоконцерт» при многотиражном журнале «Аврора». В совершенстве владею 1003 языками, включая 26 оттенков серого.

Первое стихотворение написал в глубоком детстве, после чего до 18 лет ничего не писал, а также и не читал. Печатался в журналах толстых и тонких, за исключением «Плейбоя», «Бурда моден» и «Нового мира».

Чувство юмора приобрел случайно, столкнувшись с некомпетентностью Союза писателей, который не только не знает о моем существовании, но и не поставил ни одного бюста на родине героя. Если говорить о книжках, то эта — первая.

Более подробно о серии

В довоенные 1930-е годы серия выходила не пойми как, на некоторых изданиях даже отсутствует год выпуска. Начиная с 1945 года, у книг появилась сквозная нумерация. Первый номер (сборник «Фронт смеется») вышел в апреле 1945 года, а последний 1132 — в декабре 1991 года (В. Вишневский «В отличие от себя»). В середине 1990-х годов была предпринята судорожная попытка возродить серию, вышло несколько книг мизерным тиражом, и, по-моему, за счет средств самих авторов, но инициатива быстро заглохла.

В период с 1945 по 1958 год приложение выходило нерегулярно — когда 10, а когда и 25 раз в год. С 1959 по 1970 год, в период, когда главным редактором «Крокодила» был Мануил Семёнов, «Библиотечка» как и сам журнал, появлялась в киосках «Союзпечати» 36 раз в году. А с 1971 по 1991 год периодичность была уменьшена до 24 выпусков в год.

Тираж этого издания был намного скромнее, чем у самого журнала и составлял в разные годы от 75 до 300 тысяч экземпляров. Объем книжечек был, как правило, 64 страницы (до 1971 года) или 48 страниц (начиная с 1971 года).