Черно-белая весна

В первый раз одноклассник пятнадцати лет,
отутюжив коленями школьный паркет
и смутив архичопорный актовый зал,
принародно девчонку богиней назвал.

А потом в институте студент и доцент,

и заезжий, красивый, как бог, референт
академии точных и прочих наук
вслед шептали, вздыхая: «Богиня…»
И вдруг…

Это после того, как полвека почти

каждый встречный мужик, каждый столб на пути,
каждый ветер залетный и малый сквозняк
выдыхали: «Богиня…»
И вдруг… Как же так?

Как же так?.. Не осмыслить… и сумки в руках…

переполнен вагон… и усталость в ногах…
Он сидел… не уступит… здоровый, как слон,
он сидел… не уступит… качнуло вагон,

наступила случайно ему на башмак…

разорался… да черт с ним, он — быдло… но как?..
Как же мог он? Как вырвалось?.. Не осознать.
Это надо же — падлой богиню назвать.

* * *

Я давно к невезенью привык.
Привыкают и к бóльшему злу.
Я навеки к терпенью приник,
словно в дождь головою к стеклу.

Я живу от весны до весны

точно так же, как всякий другой
там, где в доме четыре стены
и звезды не коснуться рукой.

* * *

Породистая маленькая хрюша
была интеллигентна и свежа.
И ласковое море, то есть лужа,
сияло, словно хрюшина душа.

И длинные ресницы над очами

застенчиво пленяли кабанов,
коптящих соловьиными ночами
беконы целомудренных стихов.

А хрюша на совхозном семинаре

расхрюкивалась вежливо, на «вы»,
и если бы играла на гитаре,
то пела бы романсы, но, увы,

ни внешностью, ни образностью слова

не скроешь категорию и суть.
Природа беспристрастна и сурова,
и мясокомбинат не обмануть.

Сон студентки педагогического института