Черно-белое кино

«Ax, что это за странное вино…»

Ax, что это за странное вино – Изабелла!
Не женщина ли выбежала в сад и запела?
Не птица ли крылами на дороге забила?
Ах, рог Изабеллы – ты как рог изобилья.
Мне тамада рубиновое, терпкое цедит.
Он видел в жизни всякое, и шутку он ценит.
В глазах его пастушьих, поглядишь – облака,
но то не облака в его глазах, а века.
Вся правда их и вымысел ему – как вчера.
Он эту глину вымесил рукой гончара.
Он на огне обжег ее, как дивный сосуд.
Рука его правдива, и правдив его суд.
О ты, один из тех, что обжигают горшки!
Ты душу мою тоже на огне обожги.
Как чашу, мою душу обожги, чтоб запела.
Чтоб в сердце – Изабелла, и в крови – Изабелла.
Чтоб я ладонь – на облако, на дождь, на лучи.
Руками трогать радугу меня научи.
Чтоб с облаком и радугой, как ты, мне – на ты.
Ах, терпкая капелька, глоток высоты!

«Божественны стюардессы…»

Божественны стюардессы. Возвышенна их семья.
Они твои поэтессы сегодняшние, Земля.
В них все твои перемены и сдвиги отражены.
Их волосы современны. Их руки напряжены.
За ними гербы их родин, созвездия и ветра.
Их орден международен. Профессия их мудра.
Мне нравятся очень эти глядящие из-под век
разумные твои дети, о мой неразумный век.
Пока ты висишь над бездной и треплет тебя гроза,
какой синевой небесной наполнены их глаза!
Пока под раскаты грома ты вглядываешься во тьму,
их брови нужнее брома смятению твоему.
…Среди черноты зловещей, сквозь темные небеса,
несутся улыбки женщин, их царственные глаза.

«Я не был там какой уж год…»

Я не был там какой уж год. По праздности? По лени?
Высокий белый пароход спускается по Лене.
Кружится чайка за бортом, и на скамейке с краю
с широкоскулым якутом я в шахматы играю.
Подходит к нам его жена. Она садится слева.
Какая у него жена – ну просто королева!
Какие у нее глаза! Коса у ней какая!
Я грустно отвожу глаза, ладью передвигая.
Притом я смутно сознаю, что нравлюсь королеве.
Я каждым ходом создаю угрозу королеве.
Исход неясен до поры, но если б она знала,
как я страшусь конца игры и как я жду финала!..
Потом проходит целый год. Вода не убывает.
Высокий белый пароход все дальше уплывает.
Там зябко на исходе дня. И лето на исходе.
И странно мне, что нет меня на этом пароходе.
О, захолустные места! Скрипучие ступени!
И деревянного моста железное терпенье.
Там женщина среди цветов идет, меня не зная,
и радуга семи цветов – как ягода лесная.

Осень