Черно-белые ангелы

– Ушла, наконец, – раздраженно подумала Ники, провожая бабушку глазами. – Уже одиннадцатый час, а она все сказки рассказывает.

Ники заглянула в комнату бабушки. Инесса лежала под одеялом и крепко спала. Короткий звонок по телефону и вот Кирилл уже стоит в прихожей, пожирая ее глазами. Ники с Кирой могли делать все, что им вздумается. Они шумели, громко смеялись, не сдерживали крики и стоны, занимаясь любовью, потом бегали по квартире голышом и бросали друг в друга подушками. Поймав Ники за бабушкиным роялем, Кира стал щекотать ее, а она хохотала до изнеможения. В общем, они бесились, как могли, а затем снова отправлялись в спальню предаваться страсти, пока не вымотались окончательно и не уснули в объятиях друг друга.

В районе часу ночи Кира проснулся. Он, как у себя дома, в чем мать родила, разгуливал по квартире. Вначале Кирилл пошел по делам в ванную, затем на кухню попить воды. Увидев на столе торт и тарелку с оставшимися бутербродами, он жадно накинулся на еду, а порывшись в верхних шкафчиках, нашел графин с домашним красным вином, которым время от времени баловала себя Инесса. Кирилл взял стакан и, наполнив его до краев, осушил одним махом.

– Эх, чтоб так жить! – произнес он мысли вслух.

Справившись с бутербродами, он занялся тортом. Кира ел торт столовой ложкой прямо из блюда, запивая красным вином.

– Ах, вот ты где! – сказала подкравшаяся сзади Ники и прыгнула ему на спину. – Хомячишь, значит, и без меня!

– Ты так крепко спала! – сказал Кирилл, целуя Ники измазанными шоколадом губами.

– Ага, до бабушкиного вина добрался! – рассмеялась Ники, облизываясь.

Она запахнула расстегнутый халатик и полезла на табуретку, стараясь дотянуться до самого верхнего отделения. Открыв дверцу, Ники достала оттуда запылившуюся бутылку французского коньяка.

– Смотри, что у меня есть! – повертела она бутылкой перед носом Киры, когда слезла с табуретки.

Она взял из ее рук бутылку и стал ее внимательно рассматривать на свету. Кирилл присвистнул от удивления.

– Нифига себе! Это же Наполеон двадцатилетней выдержки! – воскликнул он.

– Да что ты говоришь?! А то я не знала! Открывай уже, эксперт по коньякам! – со смехом сказала Ники.

Она любила поддразнивать Киру и смеялась, когда он, не зная, что ответить, начинал тихо беситься. Со второй попытки Кирилл справился с пробкой. Ники поставила перед ним две коньячные стопки, но Кирилл сам взял с полки два больших винных бокала на ножках.

– Не понимаю, как можно издеваться над людьми, наливая коньяк в такие крошечные стопарики? – возмущенно сказал Кирилл, наполняя до краев оба винных бокала.

– Дикий ты человек, – расхохоталась Ники. – Во всем дикий!

– По-моему, тебе это нравится, – сказал Кира, протянув ей один из бокалов с коньяком. – Давай, до дна!

– Ничего себе? Меня же сразу вырубит! – сказала Ники, оценивающе глядя на содержимое бокала и принюхиваясь к его резковатому, но приятному аромату.

– Не вырубит. Давай! Раз, два, три! – сказал Кира и залпом проглотил полный бокал коньяка, не успев почувствовать ни его вкус, ни его запах.

Ники попыталась повторить «подвиг» Кирилла, но задохнувшись от терпких коньячных паров, закашлялась до слез.

– Нет, не так! Набери в грудь побольше воздуха, потом резко выдохни и залпом проглоти все, что в стакане. Попробуй еще раз, – с видом знатока в этом деле, сказал Кирилл. – Смотри, вот так.

Он налил себе еще один полный бокал коньяка и на собственном примере показал, как его нужно пить. Ники последовала его примеру. Вторая попытка оказалась удачнее. Ники выпила все до капли и, закружившись в поплывшем вокруг мире, упала в объятия Кирилла, при этом дико хохоча. Он отнес ее на руках в комнату и осторожно положил на кровать. Ники обвила его шею руками и все началось по новой. Таких улетных чувств она еще ни разу не испытывала, как в эту, ставшую незабываемой, ночь с Кириллом. Угомонившись под утро, Кирилл с Ники крепко заснули.

Проспав до десяти утра, они легкомысленно забыли о времени, не зная, что через стенку в кровати лежит уже начавший остывать труп хозяйки квартиры, так и не проснувшейся после чая, которым ее угостила единственная, любимая внучка. Ники беззаботно спала, положив голову на грудь Кирилла и не ведала, что сама того не желая, стала убийцей собственной бабушки. Вымазав руки в крови единственного любящего ее человека, Ники стала убийцей поневоле и она никогда не простит себе этого.

Глава третья. Потерянная душа

– Я никуда не пойду, – исступленно кричала Ники, вырываясь из рук отца, пытавшегося силой вытолкнуть ее из квартиры Инессы Павловны и заставить вернуться домой. – Ты не можешь меня заставить вернуться, папа! Я не хочу жить с вами!

– Нет, ты вернешься, причем сегодня же, – настаивал Георгий Львович.

– Я остаюсь жить здесь. Бабушка мне одной завещала свою квартиру. Теперь это моя квартира, ясно? – сквозь слезы продолжала кричать Ники.