Чёрно-белый мир (СИ)

Константин вошёл в комнату дочери, когда стрелки часов показали без пяти восемь. Сперва он не собирался прощаться, потому что должен вернуться и сделает это, а значит, лишние переживания Сэм ни к чему. Однако, если вдруг случится так, что он больше не сможет находиться рядом, будет мерзко, что ей, по сути, и вспомнить-то нечего, кроме вечной занятости отца, а он так и не скажет ей, что хотел. Поэтому Константин переменил своё решение и растерялся, когда узнал от няни, что девочка уснула, проплакав весь вечер из-за расставания с Карой. Его взгляд зацепился за письменный стол, за которым, благодаря стараниям иномирянки, в последнее время часто сиживала Сэм. Он взял перо и чистый лист. Как бы ни хотелось излить на бумагу все чувства, нельзя было делить с ребёнком эту ношу. Он написал: «Люблю тебя. Всё у нас будет хорошо». Последнюю фразу подчеркнул дважды.

Часы пробили ровно восемь. В зале перемещений ждал Мануэль. Кольдт задерживался. Когда я вошла, управляющий поклонился.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, господин Скотт, вы не откажете мне в услуге?

— Конечно, госпожа. Сделаю всё, что в моих силах.

— Будьте любезны, направьте это письмо в Эджервилль, на адрес оранти Шелли.

Я вытащила из кармана пухлый конверт.

— Ваше послание будет доставлено, можете не сомневаться.

— Благодарю, — я протянула Мэнни ладонь, и тот пожал её.

Он открыл рот, чтобы сказать что-то на прощание, но порог залы пересёк его грозный господин.

На нём было длинное чёрное пальто, то самое, в котором я увидела его впервые, на Багровом поле. В распахнутых полах виднелись белая рубашка и тёмные брюки, на ногах — простые сапоги. Проследив за моим взглядом, Константин пояснил:

— Подумал, лучше выглядеть нейтрально.

— Правильно, — одобрительно улыбнулась я.

Сама выбрала привычный наряд. Спасибо Ханне и её команде за то, что успели привести коричневые штаны и красную сорочку в порядок. Только вместо накидки я взяла из гардеробной двубортное пальто цвета хаки, чуть выше колен спереди и удлинённое сзади, с воротником-стойкой и двумя рядами медных пуговиц на груди и животе. Оно напоминало шинель, и в то же время его крой подчёркивал достоинства женской фигуры.

— Рукопись, — напомнил Кольдт.

Я достала из ранца дневник Мелиссы и шкатулку из фригонского хрусталя. Аккуратно поставила коробочку на пол, раскрыла листы на описании ритуала. Константин встал у меня за плечом. Тёплое дыхание коснулось моей шеи. Аромат покошенных лугов мешал сосредоточиться. Голос немного дрожал.

— Здесь сказано, в чашу…

— Посуда есть, — вмешался Мэнни и покрутил перед собой керамическую миску.

— … В чашу, — с нажимом повторила я, — выплеснуть кровь грифона, растворить в ней лепесток чёрной орхидеи и поджечь всё феникса пером. Начертить последовательность символов. На каждый пролить каплю зелья. Встать в центр круга. Остаток допить. Коридор откроется, вход увидим только мы. Им можно будет воспользоваться ещё лишь раз — для перемещения обратно. Всё.

— Последний символ…

— А что с ним?

— Он не называет конкретного места. Помнишь, при переходе в гарнизон мы замыкали круг руной Мальдезера? А эта означает, что нужно чётко представить точку, где желаешь очутиться. Сможешь?

— Пожалуй, да.

— Смотри, — насторожился Константин. — Не хочется оказаться на планете рогатых демонов с раздвоенными хвостами.

— А что, такая есть? — изумилась я.

— Почём мне знать, — пожал плечами этот гад. — И всё же лучше не рисковать.

— Я справлюсь, — сказала увереннее.

— Вот и умница, — усмехнулся Кольдт и обратился к управляющему: — Господин Скотт, берите мел, займёмся творчеством!

Мужчины часто подходили, дабы свериться с источником. Я вновь и вновь пробегала глазами по строкам, боясь упустить какую-нибудь мелочь. Чёрточка за чёрточкой символы покрыли пол. Константин сорвал с шеи кожаный шнурок. На белой ладони темнел сосуд с грифоньей кровью.

— Ну? — он обвёл взглядом присутствующих.

— Начинаем, — подтвердил Мэнни и поднёс миску к рукам господина.

Я подошла ближе.

Константин откупорил амфору. Одним махом вылил содержимое в чашу. Я открыла раздел знаков в дневнике и осторожно вытряхнула из сгиба между страницами лепесток. Тот растворился в вязкой черноте, взволновав её поверхность пузырьками. Кольдт подхватил с пола хрустальную шкатулку. Щёлкнул замок, откинулась крышка, и его лицо озарило идущее изнутри сияние.

— Невероятно, — прошептал он, не отрывая взора от подарка феникса, — не представляю, как тебе это удалось…

— Попросила, — просто ответила я, но, кажется, мне не поверили.

Перо тоже полетело в чашу. Как только оно коснулось субстанции, та загорелась. Ядовито-оранжевое пламя опало, оставив напитку тревожный красный цвет.

Кольдт передал посудину верному слуге, сцапал меня за локоть и потянул в центр зала. Нас окружали письмена, которые Мэнни одно за другим окроплял зельем. Мне хотелось попросить Константина, чтобы обнял меня, но я промолчала, как всегда. И пропустила тот момент, когда он сделал шаг и крепко прижал меня к себе одной рукой. В другую господин Скотт вложил оставшееся зелье.