Черно-белый танец

Он с серьезным видом предлагал самые фантастические выходы из положения. Например: завербоваться на рыболовецкий траулер или на лихтеровоз и вместе уйти в море: «Меня, наверно, старшим матросом возьмут, а тебя уж, извини, буфетчицей».

«Детский сад! Младшая группа!» – думала Настя о планах-фантазиях Арсения. Но поддавалась его энтузиазму, и вот они уже уплывали в кругосветное путешествие, а где-нибудь на Карибах бежали со своего траулера, находили себе необитаемый остров и жили там в бамбуковом шалаше, под сенью кокосов… «А потом мы напишем книгу, назовем ее – «Новые Робинзоны». Продадим в Голливуд, прославимся, получим «Оскара» – как Меньшов… Вернемся в Москву королями!»

Настя хохотала. Вечер сегодня и правда заколдованный. Так и верится во всякую милую чушь… Может, и правда уехать? Вот оно – море, а вот – корабли, ими полна бухта, и добрая половина из них – с иностранными флагами… Незаметно пробраться, дождаться границы, а потом броситься в ноги капитану: не гоните, оставьте нас младшими матросами…

– А паспорта, говорят, в Гамбурге можно купить, – просвещал Сеня. – Платишь денежку – и готово: ты уже европейский гражданин.

Настя кивала, они принимались обсуждать, где бы им заработать денег на европейский паспорт, как пробраться на иностранный корабль и каким образом спрятаться от пограничников и таможни…

– И ты готов изменить родине? – пытала Настя.

– Ради тебя – готов! – твердо отвечал Сеня.

И Настя смеялась и гнала от себя тоскливую мысль, что этот день скоро кончится. И надо будет во всех смыслах слова возвращаться на землю… И действительно что-то делать – что-нибудь нудное, противное, тягостное… Но день ведь закончится только завтра?

Но день закончился даже раньше.

Во дворе их встречал Николай Арсеньевич. Одиноко курил на лавочке под задумчивым тополем. В руках его белел бланк: телеграмма.

– Быстро они… – пробормотал Сеня. – Срочную, что ли, прислали?

– Срочную, – вздохнул дед.

Настя подавленно молчала. Текст гласил:

«Немедленно возвращайте Анастасию Москву».

– «Возвращайте!» Что я им, вещь? – возмутилась Настя.

– Первый самолет в восемь утра, – спокойно сообщил Николай Арсеньевич. Сеня молчал, выжидательно смотрел на Настю.

– Я никуда не поеду, – решительно сказала она.

– И что же вы будете делать? – спокойно спросил Сенин дед.

– Поженимся, – дернул плечом внук. – Завтра же заявление подадим.

А Настя с изумлением увидела: лицо Николая Арсеньевича исказила гримаса боли…

* * *

– Зря ты так, Ириша, – мягко сказал Егор Ильич.

Ирина Егоровна отшвырнула телефон. Аппарат проехался по полировке стола, жалобно звякнул.

– Зря? Ты говоришь – зря? А как мне ее еще называть?! Дрянь, вот ведь дрянь!

Она дрожащими руками подтянула телефон к себе, судорожно затыкала в клавиши.

– Куда ты звонишь? – спокойно спросил отец.

– В справочную Аэрофлота. Полечу туда. Первым же рейсом.

– Ира, успокойся. – Егор Ильич твердой рукой отобрал аппарат. Попросил жену: – Галя, принеси валерьянки.

Валерьянка оказалась наготове.

– Давайте, девочки, каждая по тридцать капелек, – велел Капитонов. – Вот так, умницы, а теперь – водички… И слезки утираем…

Жена и дочь послушно запивали капли, доставали носовые платки…

– Ну, полегчало? А теперь присядем и спокойно поговорим. Без истерик. И без оскорблений. И так уже дров наломали.

– Мы – наломали? – подняла бровь жена.

А дочь снова взвилась:

– Да о чем тут говорить? И зачем?! Не болтать надо, а туда лететь, забирать ее, пока не поздно!

Егор Ильич оставил реплику дочери без ответа. А Галина Борисовна внимательно посмотрела на супруга, мимолетно заметила:

– Ты вроде бы и не удивился…

– Честно сказать, не сильно, – признался Капитонов.

Дочь резко повернулась к нему:

– Ты… ты знал? И молчал?!

– Ира, – поморщился Егор Ильич. – Прошу тебя – прекрати истерику. Нет, конечно, ничего я не знал. Но догадывался, что у девчонки любовь. Она всю весну как на крыльях летала. Глаза горят, мордаха хитрая… Да и букеты эти огромные – вы верили, что они от бывших одноклассников?

– Настя никогда ничего не рассказывала, – задумчиво сказала Галина Борисовна.

– А ты ее разве спрашивала? – поинтересовался Егор Ильич. – Кого волновало, что у нее на душе? Девочка благополучная, не пьет, не курит, в институт – ходит, сессии – сдает, о чем еще беспокоиться?

– Можно подумать, ты у нее спрашивал, – огрызнулась супруга.

– И я не спрашивал, – примиряюще сказал Егор Ильич. – Честно говоря, не до того было… Вот и упустили девчонку.

– Ну и что теперь делать? – требовательно спросила Ирина Егоровна. Ей явно хотелось решительных действий – прямо сейчас, немедленно.

Реплика осталась без внимания. Галина Борисовна снова спросила мужа:

– И ты догадывался, что, м-мм… ее избранник – этот Арсений? Они же в десятом классе друг друга, кажется, едва терпели!

– Ну, не то чтобы «едва»… Они тогда просто конкурентами были. Боролись, считай, друг против друга. И Настя злилась, что Сеня способней ее. А сейчас им делить стало нечего. Да и перед глазами у нее Сеня теперь не маячит. Каждое утро ее чувство вспыхивает с новой силой.