Чернобыль. Большая ложь

Анатолий Конотовский, секретарь парторганизации колхоза «Маяк»: «В домиках провели в этом году ремонт. В эту зиму холодно не будет. Утеплили потолок, подогнали двери. Райисполком дал наряды на отопление дровами – из Овручского лесхоззага. Нам не разрешают брать их в Народичском, так как дрова радиоактивны. А переселенцы возят их из своих оставленных сел – Омельников, Мотылей. А ведь этого нельзя делать! Там много радиации. Для старух поделали сейчас в хатах печки, обыкновенные сельские печки. Дадим им по пять-семь складометров дров, и пусть они себе целую зиму протапливают. Село наше не считается режимным, но дети болеют, проверяли их, осматривали, многих взяли на учет. У всех детей увеличена щитовидная железа: медосмотр проводили в школе. Рядом – село Осока. Тоже нашего колхоза. Уровень радиации в нем выше, чем, например, в Голубиевичах. Но здесь ничего не доплачивают. И село считается нережимным, хотя свое молоко, мясо, птицу есть нам запретили. В селе же есть ферма. Молоко с нее мы сдаем государству, и дальше оно идет на переработку в Овруч. Нам же молоко завозят из Коростенского района».

(Спустя четыре года выяснится, что и здесь повышены уровни радиации!)

Владимир Рудницкий, председатель сельсовета: «На ферме в Осоке работает одиннадцать человек. Триста пятьдесят голов крупного рогатого скота. На фермах и в Межилеске, и в Осоке проводили дезактивацию. Возле школы радиация была превышена в шесть раз, здесь снимали землю.

Хотя у переселенцев есть талоны на продукты, но им ничего не возят. Вот как выкричим, тогда что-нибудь привезут. Два раза дали нам в Межилеске сгущенное молоко. Были консервы».

Доярки в Осоке отказывались идти на работу.

В селе Голубиевичи, где для эвакуированных тоже построено двадцать домов, еще 6 августа 1986 года отобрали коров. Потому что молоко – радиоактивное. Детей целый день держат в школе, им организовали трехразовое «чистое» питание. Бесплатно.

Мария Конотовская, бухгалтер сельсовета села Голубиевичи: «Месяца два-три мы получали по 25 процентов доплаты и по 30 рублей на питание. Потом вдруг прекратили. Сказали, что ошиблись. Ошибка, мол, вышла: надо платить не нам, а в другом селе – Буда-Голубиевичи. Недавно сняли налог на землю. Своих продуктов кушать нельзя, а 30 рублей так и не платят. В новые дома люди не захотели поселяться. Они же видят, как мы здесь живем. Да и дома холодные. Вот у нас баба Юзефа все просится на зиму в свое село. А потом, говорит, приду назад. Несмотря на то что она еще 1914 года рождения, немного помогает в колхозе. А мы им, переселенцам, приготовили такую встречу – с хлебом-солью, цветами. Сказали: ждите, они приедут в июле-августе. Специально был назначен день. На встречу прибыл секретарь Народичского райкома партии Музгорин и сказал, что переселенцев не будет. А мы – стол поставили, букеты цветов, пришли школьники, и все село вышло их встречать. Не приехали… Дома пустовали до тех пор, пока уже осенью не разрешили заселиться своим. А то всё ждали…»

То же случилось и в селе Гуто-Марьятин.

Нина Волох, заведующая почтой: «Двенадцать из пятнадцати домов заселили наши молодые семьи, местные. Встречали мы только три семьи. Были цветы и хлеб-соль. У нас есть свой оркестр. На встречу приехал первый секретарь райкома партии Анатолий Мельник. Концерт переселенцам дали прямо на улице».

Виктор Терещенко, тракторист: «Мы приехали сюда с Броварского района Киевской области. Нет, тот район не радиоактивный. Просто мы поженились, у нас родилась Машенька, ей сейчас одиннадцать месяцев, и нам негде было жить. Вот мы и решили приехать сюда, зная, что здесь пустуют дома и нужны рабочие руки. Валентина, жена, с Машенькой дома, я устроился в колхоз „Маяк“ трактористом. Дом холодный. Идет дождь – течет в спальне и в коридоре. Зимой встаю в три часа утра, чтобы протопить. Так холодно, что пар идет. За полтора месяца истопил три воза дров. Газ балонный. Полтора месяца надо ждать. Зимой воды в колонке нет: перемерзает. До ближайшего колодца в селе – километра два. А ведь ребенка ежедневно купать нужно».

Из дома № 7 переселенцы уехали. По тем же причинам. Пенсионер Николай Харченко с женой из эвакуированного села Омельники выехал в Тычков. Купил там себе нормальную теплую хату.