Чернобыль. Большая ложь

Ничтоже сумняшеся, Качаловский делал свои заявления дальше: «Поэтому мы не видим там вопроса о том, что мы тогда неправильно решали и отселили столько, тем более что решала тогда правительственная комиссия, Политбюро ЦК КПСС, окончательное решение – количество сел, количество людей, решалось там уже, мы давали только свои предложения, хотя наши предложения были до некоторой степени сокращены».

Качаловский зачитал записку, которую ему передали из зала: «Наши дети пострадали от этой аварии больше всех детей зоны, вывоз наших детей начался 24 мая и окончился 9 июня 1986 года. В самый опасный период дети были в зоне, и никто не предупредил об опасности. Кто за это ответит?»

Никакого вразумительного ответа.

А ведь не кто иной, как Е. В. Качаловский возглавлял на Украине Правительственную комиссию по ликвидации аварии на ЧАЭС. Но только приезд 2 мая 1986 года членов Политбюро Председателя Совета министров СССР Н. И. Рыжкова и секретаря ЦК КПСС Е. К. Лигачева из Москвы в Чернобыль заставил руководство республики выехать на место аварии, к сеющему страх и смерть реактору.

Из зала Качаловскому задали еще один, почти аналогичный вопрос: «Почему наши дети были вывезены позже, чем дети Киева, Киевской области, чем дети Белоруссии, которых вывезли в первой половине мая 1986 года, кто персонально принимал решение по нашему району?» В ответ – снова сплошной горячечный поток сознания: «Я вам отвечу, что мы проводили демонстрацию 1 Мая, стояло все Политбюро, стояли наши жены, дети, внуки, и тоже задают в Киеве такой вопрос: кто дал указание проводить демонстрацию, потому что не было запрета, и никто – ни ученые наши, ни специалисты, эти товарищи, которые сегодня выступали здесь красноречиво через три года, пожарник, когда приходит, дом сгорел, – товарищи, а у вас здесь… такой умный, а то, что он вчера приходил до пожара, он не знал, а после пожара все такие умные, поэтому понимаете, вы тогда тоже могли встать… Мы тогда тоже еще не знали, как может, где эта радиация, в каком количестве ее было тогда, вы не давали предложений, вы даже после демонстрации не пришли через полгода, а токо через три года, потому, ну хорошо, значит, получилось так с демонстрацией».

Слушая беспомощное выступление Качаловского, сгорая со стыда, я вспоминала события месячной давности. 12 июля 1989 года на первой сессии Верховного Совета СССР рассматривалась кандидатура Ю. А. Израэля на пост председателя Государственного Комитета по гидрометеорологии. Депутаты из Украины и Белоруссии задавали Юрию Антониевичу вопросы по Чернобылю, которые уже стали вечными: почему никто не знал о картах радиозагрязнения, почему не было информации об уровнях радиации, кто принимал решение о проведении Первомайской демонстрации, почему не вывезли детей из Киева своевременно? И так далее.

Тогда в стенах советского парламента и разыгралась настоящая драма, главными действующими лицами которой стали Ю. А. Израэль, председатель Госкомгидромета СССР, снова претендовавший на этот, член Политбюро ЦК Компартии Украины, председатель Президиума Верховного Совета республики B.C. Шевченко и председатель Совета министров СССР член Политбюро ЦК КПСС Н. И. Рыжков. Взаимообмен обвинениями, произошедший на виду у изумленных депутатов (к тому же сессия тогда еще транслировалась в полном объеме по Центральному телевидению на весь Советский Союз) многое прояснил. Как только Израэль, загнанный в угол Валентиной Семеновной Шевченко, начал называть, куда и кому поступала от него информация с первых дней аварии, она стала яростно обвинять Израэля в том, что он вместе с академиком Ильиным дал заключение о радиационной обстановке в Киеве и области, которая якобы не представляла никакой опасности для здоровья населения, включая детей.

С высокой трибуны парламента Валентина Семеновна обращалась к председателю Госкомгидромета СССР: «Вы очень хорошо помните, когда вы сидели за столом напротив меня, и я задала вам вопрос: „Юрий Антониевич, как бы вы поступили, если бы в городе Киеве находились ваши внуки?“ Вы промолчали. <…> Все остальные решения, которые принимала Государственная комиссия, политическое руководство Украины выполняло неукоснительно, очень оперативно работая круглые сутки, принимая абсолютно все меры и согласовывая все свои действия с политическим руководством страны».

Так, в предчувствии возмездия, они начали выдавать друг друга. Не где-то, а в парламенте. Кстати, B.C. Шевченко была народным депутатом СССР именно от Киевской области, чернобыльская зона – ее избирательный округ. Вот что написали в адрес Верховного Совета СССР в своем коллективном обращении ее избиратели: «У нас в Верховном Совете есть свой депутат – Шевченко Валентина Семеновна, но ни разу она с нами не встречалась. Не смогли мы с ней встретиться и в Москве. Предупредив Валентину Семеновну о встрече, мы прождали ее целый день на Калининском проспекте, 27 (здесь находились Комитеты Верховного Совета СССР. – А.Я. ), но как выяснилось, в этот день она уехала в Киев. Больше на ее помощь мы не рассчитываем».