Чернобыль. История катастрофы

Наталья почувствовала облегчение. Муж выглядел нормально, хотя рука и плечо у него были ярко-красными, словно от солнечного ожога. Но ее больше тревожило, что волосы у него на висках стали совершенно седыми.

– Конечно, оставляла! – ответила она. – Такая жара и духота!

Наталья видела, как за ее мужем по палате ходят другие люди: видимо тоже пациенты. Точно она не знала. Никто из них не подходил к окнам. Она боялась, что ее заметят и уведут.

– Наташа, – сказал Александр, – закрой все окна. Выбрось всю еду, что стояла открытой. И вымой всю квартиру.

Он не мог сказать ничего больше. В палате были люди из КГБ, они опрашивали доставленных. Но пара договорилась встретиться так же на следующий день. К тому времени женщины уже смогли тайком передать своим мужьям водку, сигареты и разные народные средства – некоторые через окна, привязав сумки к концам бечевки[654]. Александр попросил Наташу принести ему полотенце, зубную щетку, зубную пасту – и что-нибудь почитать[655]. Обычная просьба человека, угодившего в больницу. Паника вроде бы кончилась. Наталья была уверена, что теперь, когда с аварией на станции справились, все будет в порядке. Она вернулась домой и сделала все, как сказал муж.

К 16:00 члены медицинской группы ОПАС начали сортировать пациентов[656]. Александр Есаулов стоял рядом с врачом, который достал потрепанный блокнот и начал по телефону зачитывать список симптомов кому-то в Институте биофизики в Москве.

«Многие в тяжелом состоянии[657], – говорил он каким-то опустошенным голосом. – Ожоги тяжелые. Многих сильно тошнит, множественные ожоги конечностей. Состояние пациентов отягощается термическими ожогами. Их необходимо срочно эвакуировать в Москву».

Но когда он сказал, что нужно перебросить самолетом 25 человек, на другом конце линии, видимо, запротестовали. Голос врача стал жестким.

«Ну так что же, значит, организуйте это», – сказал он.

Все время поступали новые пациенты с симптомами лучевой болезни. После короткой дискуссии начальник медсанчасти принял решение раздать всем в Припяти стабильный йод – как профилактическое средство против йода-131, радиоизотопа, представляющего особую опасность для детей[658]. Но в аптеках не было такого запаса таблеток, и нужно было сохранять секретность в условиях кризиса. Тогда Есаулов использовал свои связи в соседних районах Чернобыля и Полесья и отправил тихую просьбу о помощи. К вечеру прибыли 23 000 доз йодида калия, начали готовиться к раздаче по квартирам Припяти.

К 20:00 Маломуж вновь вызвал Есаулова в «Белый дом»[659]. Есаулов увидел, что здание окружено машинами: «Волги», «Москвичи», автомобили милиции, газики военных и черные седаны партийных чинов. На третьем этаже группа полковников и генералов сидела перед дверями зала, в котором шло заседание правительственной комиссии. Маломуж приказал Есаулову перевезти самых тяжелых пациентов из Припятской больницы в аэропорт Борисполь. Оттуда военный самолет, предоставленный генералом Ивановым из войск гражданской обороны, доставит их в Москву.

Из окна кабинета Есаулов видел толпу зрителей, выходивших после вечернего сеанса из кинотеатра «Прометей», и мамаш с колясками, прогуливающихся до кафе на пристани. В ресторане внизу праздновали свадьбу, доносился звон бокалов. Он слышал крики «Горько!» и медленный хоровой счет: «Раз! Дваааа! Триииии!»

К вечеру субботы телефонные линии и проводные громкоговорители в каждой квартире Припяти затихли. Громкоговорители – радиоточки – висели на стенах домов по всему Советскому Союзу, подавая пропаганду так же, как газ или электричество, по трем каналам: всесоюзному, республиканскому и городскому. Вещание начиналось в 6:00 с советского гимна и приветствия: «Говорит Москва». Многие не выключали радио даже ночью – было время, когда выключенный громкоговоритель – неиссякаемый ручеек просвещения на каждой кухне – вызывал подозрения. Когда в Припяти замолчали радиоточки и отключились телефоны, даже те, кто провел день, загорая на солнце, начали понимать, что творится что-то необычное[660].

А потом сотрудники ЖЭКов пошли по домам, призывая людей помыть лестницы, девушки-комсомолки стали стучать в дверь, раздавая таблетки стабильного йода[661]. Распространились слухи, что остальные реакторы на станции остановили и всех жителей будут эвакуировать. Некоторые люди даже уложили чемоданы и вышли на улицу, ожидая, что в любой момент за ними приедут. Но никаких официальных извещений не было.

Александр Король провел большую часть утра в квартире Леонида Топтунова, ожидая, когда вернется его друг и расскажет, что произошло этой ночью на 4-м энергоблоке[662]. Он слышал, что на станции произошла серьезная авария, но отказывался верить в это. Позже пришла девушка Топтунова, медсестра, и сказала, что все работники ночной смены находятся в городской медсанчасти. Некоторых уже вечером отправят самолетом в специальную клинику в Москву.