Чернобыль. История катастрофы

После 21:00 Король добрался до больницы с полотенцем, зубной пастой и щеткой для Лёни Топтунова[663]. Когда он подошел, увидел у входа два стоявших красных «икаруса»[664]. В одном находились пострадавшие пожарные и его друзья с ночной смены 4-го энергоблока. Они были в больничных пижамах, многие выглядели совершенно здоровыми. Король поднялся в автобус и нашел Топтунова: Леонид выглядел как обычно. Но его друг заметил, что сиденья и окна автобуса были затянуты пленкой[665]. А когда Топтунов заговорил, он казался ошеломленным и дезориентированным.

Король спросил его, что случилось.

«Не знаю, – ответил Леонид. – Стержни опустились до половины, а потом остановились»[666].

Король больше не задавал вопросов. Он понял, что мало кто в Припяти имеет представление о том, что людей увозят из больницы и города и куда они едут. Он пошел по автобусу с ручкой и листком бумаги, записывая их адреса и имена родных, чтобы сообщить им, что их близких перевозят в Москву. Пока он был этим занят, еще двух людей внесли в автобус на носилках.

Один из них посмотрел вверх и бодро сказал: «Привет, Король!»

Но Король понятия не имел, кто это был. Лицо стало ярко-красным и так раздулось, что его обладателя было невозможно узнать. А когда Король увидел человека на вторых носилках, с 30 % ожогов тела, он понял: что бы ни случилось со стержнями, это не было мелкой аварией[667]. Между тем время его истекло. Король вышел из автобуса и смотрел, как он отъезжает от медсанчасти.

Вечером Король и другие старшие инженеры со станции собирались группами друг у друга, пили пиво и обсуждали, что могло послужить причиной аварии. Теорий было много, а ответов мало. Они включили телевизор в надежде услышать новости, но никаких упоминаний станции или аварии не было.

В их большой угловой квартире на проспекте Ленина Валентина Брюханова весь день ждала новостей о муже, которого не видела с момента его молчаливого ухода на службу на рассвете[668]. Директор ЧАЭС вернулся домой далеко за полночь. Он принес пропуск, который позволял их беременной дочери и ее мужу на машине проехать через милицейский кордон и уехать из города. Он сказал, что должен вернуться на станцию.

«Ты знаешь, капитан покидает судно последним. С сегодняшнего дня, – сказал он Валентине, – за семью отвечаешь ты».

Вениамин Прянишников наконец дозвонился до своего начальника на станции, и тот сказал ему, что проводятся учения, а он пусть занимается своими делами[669]. В ту ночь Прянишников закрыл свою жену и дочь в квартире. Он велел им собрать чемоданы и быть готовыми первым поездом уехать из города. Семья готовилась ко сну, когда до них донеслись странные звуки со стороны станции. Со своего балкона на шестом этаже они увидели, как языки желтого и зеленого пламени высотой в 100 м взлетели в небо над руинами реактора № 4.

Рано утром в воскресенье самолет генерала Иванова взлетел с аэродрома Борисполь. На борту находились 26 человек с начальными симптомами острой лучевой болезни[670]. Среди них были Леонид Топтунов, начальник его смены Александр Акимов, заместитель главного инженера Дятлов, Александр Ювченко и пожарные, которые боролись с огнем на крыше зала реактора. Многие не представляли, куда их везут и почему. Их волновала судьба их семей – и то, что случилось со станцией. Полет до Москвы продолжался меньше двух часов. Тех, кто был в сознании, всю дорогу рвало.

Начался новый день. Дежурный временного штаба УВД, разместившегося в отделении милиции Припяти, делал записи в журнале дежурства. В 7:07 он записал: «Люди отдыхают. Персонал начнет работу в 8:00. Ситуация нормальная. Уровень радиации повышается»[671].

9 Воскресенье, 27 апреля, Припять

Первый грузовой вертолет прилетел вскоре после рассвета и завис над крышами домов, выходящих на центральную площадь[672]. Площадь наполнилась шумом его двигателей, в воздухе закружилась пыль, от поднятого винтом ветра осыпались лепестки цветов на клумбах. Генерал-майор Николай Антошкин, 43-летний начальник штаба ВВС Киевского военного округа, стоял внизу, маша пилоту фуражкой, пока винтокрылая машина не приземлилась на улице перед гостиницей «Полесье».

Вчера вечером генерал Антошкин вместе со специалистом ВВС по химическому оружию выехал на машине с командного пункта Киевского военного округа и добрался до Припяти после полуночи[673]. У него было самое смутное представление о том, что происходит на атомной станции, он не имел ни указаний, ни людей, ни оборудования – даже раций для переговоров с пилотами. В Припяти он сразу направился в «Белый дом» и доложил Борису Щербине о своем прибытии[674]. Председатель правительственной комиссии был краток: «Нам нужны вертолеты»[675].