Чернобыль. Обитель зла

– Я не могу этого утверждать, но согласись – такая вероятность имеется. Только меня смущает то, что излучение не несет в себе никакого смысла. Хотя, может быть, в нужный момент линза просто начинала работать так, как надо?

Я имел на сей счет свои соображения – не зря же оставлял для себя пометку на бумажке.

– Степан Иванович, вы ведь наверняка слышали про ЭГФ?

– Ну слышал, – отозвался шеф. – А при чем тут это?

– При том, что я хотел бы поставить белый шум, издаваемый камнем, на запись. В разных режимах, с разной скоростью. Послушать часов двенадцать, а потом прослушать.

Генерал потер лоб и ответил:

– Хм… а есть смысл попробовать, честное слово. Может статься, что этот вариант куда лучше. Потому что мне и самому не очень-то нравится идея с какими-то всплесками активности. А вот постоянная незаметная трансляция – это действительно интересно. Пробуй, Сергей. Звуковая лаборатория в твоем распоряжении.

Я поблагодарил генерала, попрощался с ним и отправился к себе в кабинет, чтобы забрать из сейфа вторую линзу.

Само понятие электронно-голосового феномена, или ЭГФ, при всем своем околонаучном ореоле, относится скорее к фантастике, чем к действительной жизни. Суть феномена заключается в том, что якобы умершие люди могут разговаривать с нами с того света, для чего используют радиоволны. Многие люди, полагая этот вздор за чистую монету, часами записывают на пленку «белый шум», чтобы потом искать в его ровном бесстрастном шипении голоса потустороннего мира. Я слышал несколько фонограмм с такими голосами, и они меня нисколько не впечатлили.

При желании подобную подделку может сварганить любой человек, умеющий работать со звуковыми редакторами на компьютере.

Я собирался прибегнуть к похожему методу: сделать запись радиоизлучения линзы на столько микрофонов, сколько смогу достать и подключить в нашей звуковой лаборатории. Запись будет идти по-разному – быстрее и медленнее, с фильтрацией разных частот, с последующей инверсией записанного… В общем, по-разному.

Не то, чтобы я всерьез рассчитывал найти таким образом хоть что-то, но чем черт не шутит.

Звукачи, услышав мою просьбу, молча приступили к работе. Их трудно удивить, как и всех людей, задействованных в Особой Группе. Так что единственный человек, кто, занявшись всем этим, чувствовал себя не вполне здоровым – это я сам. Вспомнилось, как в одном фильме герой сказал: «Бери моего родственника-дурака, да веди к себе. Видишь – он фото слушает!»

Так или иначе, линзу поместили в специальную капсулу, полностью изолированную от внешних излучений, зато нашпигованную очень чувствительными микрофонами. Эти микрофоны в течение ближайших часов будут фиксировать радиоизлучение, которое исходит от линзы, и передавать его на записывающие устройства, работающие в разных режимах. Завтра наши звукачи будут разбираться с теми материалами, которые получатся в результате…

Подготовка закончилась, и звукооператор за главным пультом нажал на кнопку записи. В небольших динамиках раздалось ровное шипение. Подобный звук слышал множество раз почти каждый человек. Его издает ненастроенный радиоприемник или телевизор, к которому не подключена антенна. Откровенно говоря, неприятный звук, царапающий по нервам.

Я не удивлялся тому, что по итогам многочасового прослушивания этого шипения иным впечатлительным личностям казалось невесть что.

На следующий день звукач Петя явился ко мне с готовыми записями. Я взял у него компакт-диск и спросил, вовсе даже не рассчитывая на положительный ответ:

– Ну как, нарыли что-нибудь.

Звукооператор кивнул.

– Так точно. Причем даже мудрить особо не пришлось. Инвертировали запись и пустили на скорости в три раза больше обычной. А в общем, поставь диск, и я тебе все последовательно покажу.

Я зарядил компакт в привод и вопросительно уставился на звукооператора. Принесенные записи состояли из десятка треков.

– Это первоначальная запись, а также результаты тех обработок, которые мы провели. Давай послушаем по порядку. Вот что записалось просто микрофоном, – он включил проигрывание и я услышал ровное шипение.

Слушать этот трек целиком не имело смысла, поэтому звукооператор просто подвигал по нему ползунок, то и дело включая на полминуты. Везде был ровный шум, без малейшего изменения.

– Потом мы экспериментировали с отсевом частот, но тоже ничего путного не получилось, – он включил записи, подтверждающие бесплодность изысканий в данной сфере. Менялась тональность шума, но в целом он остался неизменным. – Интересное началось тогда, когда мы ускорили запись. Вот, слушай, – звукач врубил следующий трек.

И я услышал. Это было очень похоже на то, как если бы магнитофонную кассету поставили на воспроизведение в обратном порядке и при этом еще и замедлили. Полное ощущение. Я сразу вспомнил про магнитофон «Романтика», бывший у меня некогда.

Тот был на старости лет большим любителем пожевать магнитные записи.

Разобрать, что такое звучало в шуме, я не мог. Мог только констатировать, что на фоне шума явно прорезался посторонний звук, и его можно было вычленить из общей массы.