Чернобыль. Обитель зла

Для Фофана «белесый» – это самый нормальный цвет. У него очень светлые волосы, пронизанные сединой, бледные тонкие губы, землистая кожа лица. И кисти рук, которые после того памятного похода в Зону, из которого Фофан возвратился на моем горбу, навсегда приняли блекло-восковой цвет с тонкими розовыми прожилками.

– Ничего себе галлюцинация! – весело сказал Фофан своим характерным, чуть гнусавым голосом.

– Это не галлюцинация, это гораздо хуже, – усмехнулся я, протягивая руку для приветствия. Фофан схватил ее своей бледной граблей, ледяной, как будто он специально носит карманный холодильник, чтобы студить руки перед приветствием. На самом деле нарушенное кровообращение – это тоже последствие вылазки в Зону. Зимой Фофан будет носить толстенные рукавицы и маяться страшными ночными болями.

– Я даже не спрашиваю, какими судьбами тебя сюда принесло! – сказал Фофан, кивнув головой в сторону стола. Я, не чинясь, оккупировал коренастую табуретку и без малейшего удивления обнаружил перед собой невесть откуда возникший стакан. Фофан налил туда до половины чего-то темно-красного. Я вопросительно посмотрел на хозяина – побаиваюсь незнакомых напитков. Особенно спиртных, а здесь, вне всякого сомнения, безалкогольными при встрече не потчуют.

– Это тебе на пробу. Не беспокойся, качество у меня европейское.

Я осторожно пригубил, потом отпил чуть больше. На вкус было обыкновенное вино. Молодое, вне всякого сомнения, довольно приятное. Это чем же таким собирается удивить меня Фофан? Он поймал мой вопросительный взгляд и расплылся в улыбке.

– Ты только что попробовал вино, которое в Европе разметают, как пряники, в день привоза.

– Да ты что! – восхитился я. – И что же такого в этом винце, что на него такой спрос? Как по мне – весьма среднее.

Фофан поглядел на меня снисходительно, дескать ни черта ты не понимаешь в высоком искусстве бизнеса.

– Особенность этого вина заключается в его экзотике. Я, видишь ли, выращиваю виноград для него в Зоне.

Признаюсь честно, подобного заявления я не ожидал. Фофан довольно посмотрел на мою озадаченную рожу и объяснил:

– Надо же на чем-то зарабатывать. Артефакты – не для меня. Сам помнишь, чем кончился мой выход. Опять-таки сидеть за них долго. Вот я и подумал, что надо найти легальный способ зарабатывать. Ну как-то и придумал чисто по пьяной лавочке. А потом протрезвел и решил, что однозначно стоит попробовать. Подошел к командиру здешней части, объяснил, чего хочу. Тот сначала на меня глянул, как на дебила, но когда я ему отстегнул немножко стартового и посулил процент – мужик резко подобрел. Теперь у меня есть виноградная плантация на горке. Хватает на пятьсот литров готового продукта ежегодно.

– И ты продаешь его, как неимоверную экзотику?

– Именно! – гордо ответил Фофан. – Причем экзотика получается та еще. Имиджевая, можно сказать! Мы разливаем это вино в солдатские фляжки и к каждой бутылке прилагаем буклет с массой фотографий. Там и наша плантация, и то, что происходит в Зоне. Слепые псы, контролеры, фотки того, что остается от людей после ловушек. И получается, что богатые буратины, покупающие наше вино, благополучно накладывают одно на другое. И получается, что вино добывается чуть ли не ценой человеческих жертв. Сам прикинь, до какой степени это повышает его цену.

Я захохотал – предприимчивость старины Фофана не могла не восхитить. И допил его «экзотическое» вино. Фофан плеснул еще и спросил:

– Так понимаю, что ты в наших краях опять на работе?

– Ага, – подтвердил я.

– Ну конечно, разве дождешься от столичного кадра вроде тебя, чтобы он просто навестил старого приятеля? Ладно, не ершись, я так шучу. Пошли, комнату тебе выдам.

Мы снова ушли в темные коридоры бывшего административного корпуса. Только сейчас я отметил, что здесь, пожалуй, слегка навели порядок, и спросил об этом Фофана.

– Вообще, здесь-то мы и разворачиваем предприятие. В подвале стоят прессы, там же бочки. А чтобы вся вот эта халабуда не обвалилась, мы ее понемногу оживляем. Тем более, что уже вторая плантация высажена, подрастает. Через пару лет будем существенно расширять производство. Более того… – он заговорщицки наклонился к моему уху, – у меня и коньячок готовится. Точнее, бренди – у них же там можно называть коньяками только то, что в Коньяке выпущено.

– Ну, ты даешь! – восхитился я.

– А что делать? Жить-то хочется, причем – жить хорошо. А на чем тут особо заработаешь? На хабаре? Так этим пусть взрослые дети балуются. А я лучше все по-взрослому сделаю, чтоб на годы вперед.

– А не боишься того, что Зона расширяется понемногу? Что, если она твои виноградники заберет?

– И плевать, – пожал плечами Фофан. – Я сырье и на Кавказе смогу купить. Главное – имидж. Ты когда джинсы американские покупаешь, то миришься с тем, что, в принципе, их могли пошить и в Китае. Значит и мои покупатели не сильно обидятся на виноград, выращенный не в Зоне. Легенда-то уже создана и принята покупателями. А значит – продукт будут покупать, несмотря ни на что.

– Цинично.