Чернобыль в нашей памяти

В апреле 1986 года, перед майскими праздниками и перед самой катастрофой, в Чернобыль, который по меркам Советского Союза снабжался очень хорошо, завезли массу дефицитных товаров: машины, телевизоры, холодильники, мебель, шубы. Когда реактор бабахнул, всё это осталось на складах. Склады никто не охранял. Понятное дело, что потихоньку всё это быстро «освоили». Все машины оказались на Кавказе, цветные телевизоры и холодильники тоже «уехали» из зоны.

Участники ликвидации последствий аварии на ЧАЭС фотографируются на фоне памятника жертвам атомных катастроф в городе Гусеве Калининградской области.

Фото: Калининградский областной союз «Чернобыль»

Возвращение

В 1989 году в зону вернулось 200 местных жителей, ранее отселённых. В основном это были пожилые люди. Конечно, это было нарушение. Конечно, их надо было выдворять за пределы зоны, но… Во всём виновата наша безалаберность. Вернувшиеся рассказывали, что им на новом месте построили дома, которые через год начали просто разваливаться. Жить в них было нельзя. И куда им деваться? Вот они и вернулись. На них просто махнули рукой. Мы привозили им продукты.

Я прослужил в Чернобыле три месяца. Перед отъездом мне выплатили три моих зарплаты. Когда вернулся — ещё две…

«Собак расстреливали, прежде чем мы входили в деревню»

Замполит Владимир Зеленков об «умерших» электронных часах и прибалтийских «партизанах»

— В апреле 1986 года я служил замполитом, заместителем командира гвардейского отдельного сапёрного батальона по политической части. Мы дислоцировались на Дальнем Востоке. Когда появились первые сообщения об аварии на Чернобыльской атомной станции, среди личного состава пошли разговоры, что эта авария — чуть ли не вторая Хиросима. Информации было мало, а вот слухов.

С Дальнего Востока меня перевели в Калининградскую область, в город Светлогорск. А в августе 1989 года я получил телеграмму, подписанную Председателем Совета министров СССР Владимиром Рыжковым. Мне приказывали срочно прибыть в город Чернобыль по указанному в телеграмме адресу.

Подразделение, в котором я в Чернобыле служил замполитом, насчитывало 800 человек. Солдат срочной службы у нас не было, все — «партизаны», мужики, призванные из запаса из Прибалтики. Русские, литовцы, латыши, эстонцы и другие национальности. Наша часть располагалась в восьми километрах от самой станции. Сразу по прибытии мне выдали накопитель — прибор, показывающий сколько радиации ты набрал.

Первое впечатление первого дня: утром встал — ощущение приторно сладкого во рту и сильная жажда. Такие ощущения были практически у всех.

Без преувеличения

Мы располагались в деревне, где в одном из домов когда-то останавливался Батька Махно. Вот такая история. Я ничуть не преувеличиваю, но там была клубника, каждая ягода размером с кулак. А ещё картошка, один клубень которой с трудом входил в ведро. И никаких пчёл, никаких птиц.

Деревни стояли брошенные. У нас в такой деревне жил дед. Ему уже за восемьдесят было. Некуда ему ехать. Никого у человека не было: ни родственников, ни друзей. Он к нам приходил за продуктами. Так и жил.

С продуктами у нас всё было в порядке. Спецпитание, жаловаться не на что. А минеральную воду вообще КАМАЗами привозили, хоть залейся.

Было ли страшно? Да, конечно. Её же, эту заразу — радиацию не видно. Всё вроде, как всегда. У меня были электронные часы, из Афганистана привезли. В Чернобыле они «умерли» моментально. Просто дисплей стал белым, и всё.

Работа

Когда на станции выбрасывалось очередное радиоактивное облако, его сопровождал вертолёт. Он «вёл» облако, пока оно не оседало. Поэтому мы всегда знали, на какой населённый пункт это самое радиоактивное облако «село». Тогда мы входили в эту деревню, снимали грунт и кровли домов. Снятый мусор укладывали в специальные пакеты, а их, в свою очередь, хоронили в могильниках. Объём снятого грунта зависел от размеров облака, от ветра и так далее. Иногда приходилось снимать сто квадратных метров грунта, иногда — полкилометра.

Когда людей в срочном порядке выселяли из этих деревень, чтобы не «сеять панику», им сказали, что через несколько дней они вернутся обратно. В деревнях люди оставили своих собак. Но обратно жители уже не вернулись. Собаки были одичавшие, злые и голодные. Собак расстреливали, прежде чем мы входили в деревню. Иначе работать невозможно. Расстрелом собак занималось не наше подразделение, была целая команда, в задачу которой входил отстрел животных: собак, лис, лосей… всех.

«Партизаны»