Чернобыль

…Полученные данные показывают, что характер загрязнения атмосферы и местности первоначально имеет скачкообразный характер. В течение короткого времени значения концентраций превысили те, что наблюдались за предыдущий день, на 2-3 порядка величин (то есть в 100-1000 раз. - Ю. Щ.)… Время наступления максимума различно для различных пунктов: Киев - 30 апреля - 2 мая (начало 29 апреля), Гомель - 28-29 апреля" (Ю. А. Израэль, В. Н. Петров, С. И. Авдюшин, Н. К. Гасилина, Ф. Я. Ровинский, В. А. Ветров, С. М. Вакуловский. "Радиоактивное загрязнение природных сред в зоне аварии на Чернобыльской атомной электростанции". - В журнале "Метеорология и гидрология" 1987, N2, с. 5-18).

К этому стоит добавить, что по данным советских экспертов, представленным в МАГАТЭ, выбросы во время аварии характеризовались неравномерностью в интенсивности и длительностью. В течение первых суток было выброшено только 25% общей суммы радиации, остальное количество - в течение первых девяти суток после аварии. Итак - 26 апреля - четверть всей радиации, с 27 апреля по 2 мая интенсивность выбросов снизилась в 6 раз, и с 3 мая интенсивность выбросов неожиданно вновь возросла и достигла примерно 70% размеров первоначального выброса. На 10-е сутки - резкий спад активности до 1% первоначального уровня. Общая радиоактивность выбросов, не считая полной утечки благородных газов (ксенона и криптона), по мнению экспертов, составила от 1Е18 до 2Е18 беккерелей (3Е7 - 5Е7 кюри). Иными словами, до 500 миллионов кюри (для сравнения укажу, что годовой "нормальный" выброс АЭС составляет не более 300 кюри. - Ю. Щ.) (из "Заключительного отчета о заседании группы экспертов МАГАТЭ", Серия 75, МАГАТЭ, Вена).

Итак, ничто уже не зависело от воли человека. Главным действующим лицом этой радиологической драмы стал ветер, его капризы и прихоти.

Тридцатого апреля ветер принес радиоактивное облако в многомиллионный Киев. Отчетливо помню тот день - я пришел в Министерство здравоохранения УССР, чтобы предложить свою помощь: к тому времени польские радиостанции ежечасно информировали население о сложившемся положении, приводили конкретные данные об уровнях радиации и рассказывали, что следует предпринять людям, как защитить детей, и я по наивности посчитал, что и медики Украины должны - обязаны! - выступить с подобными заявлениями; и хотя я не был специалистом в области радиологической медицины, но подумал, что может пригодиться мой писательский опыт при составлении обращения к населению.

Среди врачей нарастали беспокойство и напряженность, в министерских коридорах и кабинетах вполголоса произносились уровни радиации (данные поступали из разных районов Киева), и конечно же речь шла о принятии экстренных предупредительных мер. Не один я, естественно, думал об этом. Мое предложение поддержал тогдашний врач республиканской санитарно-эпидемиологической станции Г. К. Сергеев. Вместе с ним вошли мы в кабинет министра здравоохранения. Его хозяина - А. Е. Романенко - в те дни не было в Киеве: он с делегацией находился в США. Министерское кресло занимал его заместитель - А. М. Касьяненко. Едва услышав наше предложение, он в свойственной "большим начальникам" жестко-волевой манере резко заявил, что нас сюда не вызывал. И мы перестали для него существовать. Потоптавшись, мы вышли. Из окон кабинета было видно, как на детской площадке весело бегают малыши.

Несолоно хлебавши я пошел по городу. В аптеке на Печерске уже выстроилась очередь вежливых пенсионеров, закупавших йодные препараты - видно, слушали радио Швеции, или еще кто им сообщил о необходимых мерах профилактики. На улице Свердлова, прямо на улице, продавали кроссовки, и толпа штурмовала ларек. Обладатели кроссовок со счастливыми лицами выбирались из очереди, прижимая к груди картонные коробки… Все шло как обычно - и я вдруг подумал, что живу в каком-то абсурдном мире, который и не снился Кафке, Беккету или Ионеско. Ведь если бы я встал посреди киевской улицы и стал кричать об опасности, люди в лучшем случае посмотрели бы на меня как на сумасшедшего. В худшем - как на опасного политического провокатора… Во дворе своего дома я сказал об опасности соседу, гулявшему с маленьким сыном. Он поверил…