Черное безмолвие (сборник, 2-е издание)

Голос в динамике захлебнулся и пропал. Через несколько секунд он снова ожил.

Срочное сообщение для судьи: «Финни мертв, а на лице его улыбка».

АСИММЕТРИЯ

— Это очень удачная мысль — нарушить мир Гармонии, — задумчиво, нарастяжку говорил человек, одетый в черное. — Притом, Отто, ты очень удачно предлагаешь нанести удар в главное звено — мозг.

— Благодарю вас за похвалу, святой отец, — монах смиренно склонил голову.

— Не стоит благодарить, сын мой, ты этого заслуживаешь. Я знаю о твоих дарованиях, знаниями своими ты превысил всех. Но то, что будем делать мы с тобой, должно быть нашей тайной.

— Слушаюсь, святой отец.

— Нам будут нужны разные люди: воины, музыканты, ученые, поэты, художники, рабы. Мы должны научиться управлять ими. Все не должны быть одинаковыми — это роскошь для нашей планеты. Как ты это сделаешь?

— Святой отец, я сумею расстроить гармонию мозга, и тогда человек будет жить или левой или правой его частью. А это, наверное, то, что нам надо.

— Почему, наверное, Отто? Ты в чем-то сомневаешься?

— Нет, святой отец, у меня нет сомнений. Никто и никогда этого не делал, всего не учтешь. Я предлагаю найти человека талантливого, много умеющего и, спрятав его в подвалах монастыря, испробовать это на нем. Никто ничего не узнает, после войны рабов много. Какая разница — убить его или посадить в подвалы.

— Ты прав. Но надо хорошо знать этого человека. Он должен много уметь и знать, ты прав: иначе трудно будет понять, что происходит, не так ли?

— В ваших словах мудрость, святой отец. Есть такой человек.

— Кто? — быстро переспросил его монах.

— Царь индигов, он ваш пленник, святой отец.

— Ты с ума сошел, Отто. Я не нарушу клятву и не отниму у него жизнь.

— А вы ее и не отнимаете, святой отец. Мы лишь нарушим гармонию главного координатора его тела — вот и все. Совесть наша чиста.

— Почему именно он?

— Святой отец, он прекрасный воин, поэт, художник, он великолепный музыкант. О нем написаны трактаты. Вы же знаете, Соломон — даровитый, так льстецы его страны именовали его. Лучшего экземпляра нам не найти, святой отец.

— Как мерзко ты его назвал — экземпляр. Отто, он ведь царь великих индигов.

— Бывший, святой отец. И индиги — бывшие великие. Теперь великий вы и ваш народ. Вы можете все, никто вас не остановит и не осудит. — Отто упал на колени и поклонился до каменного пола.

Разыгранная сцена возымела воздействие, святой отец улыбнулся.

— Ну что же, благословляю. Встань. А это не больно?

Монах заметил, как вздрогнул святой отец.

«Боли боится и чистеньким хочет выглядеть. Заботу проявил о человеке. Оскорбился, что я непочтительно отозвался о царственной особе. Он ведь тоже вроде такого же ранга. Индюк надутый», — монах зло усмехнулся про себя и легко поднялся.

— Не больно, святой отец. Просто я сделаю так, чтобы нечто, связующее в единую гармонию правую половину мозга и левую, разъединит их. Мне надо будет понять, что за этим произойдет. Я буду с ним один и день и ночь. Я буду всегда рядом, я буду с ним гулять, говорить, спорить, слушать, наблюдать…

— Пойдем к нему, я тебя ему покажу и уйду по делам государственным. Мне докладывай исправно, но не мельчи, о главном лишь рассказывай, об интересном. И помни… нам не бунтари нужны, а послушные… воины и… в общем, те, кто будет работать.

Пришли в подвалы. В большом каменном мешке стоял стол, лавка, кровать… в общем, все, что нужно для жизни. Вошли… из-за стола поднялся высокий, черноволосый с чуть раскосыми глазами Соломон. Поза его не выражала страха, подобострастия, подчинения побежденного. Напротив, она выражала достоинство.

— Здравствуй, Соломон, я здороваюсь первым, потому что ты оказался у меня, хоть и не по своей воле, вроде как гость по принуждению. Я сдержу свое слово, ты будешь жить. Но пока вот здесь. С тобой будет этот монах, Отто. Доверься ему, он смиренный, начитанный, много знает. Он тебе будет скрашивать длинные невольные дни.

— Спасибо, Ивон. — Соломон чуть склонил голову.

— Святой отец… Святой отец. При монахе же… — поправил его Ивон.

Соломон промолчал.

— Отто, доставь сюда инструменты музыкальные, бумаги побольше, книг, перьев, чернил… Что еще?

— Мои записи, что со мной были в шатре, — попросил Соломон.

— А что там?

— Астрономические расчеты долгих лет наблюдений за Красной планетой.

— Исполни, Отто.

— Повинуюсь, святой отец. Обращу ваше внимание, эта дверь ведет в библиотеку, эта в музыкальный зал… там и место для публики есть.

Святой отец удивленно вскинул брови.

— Лавка для меня одного, — уточнил, улыбнувшись, монах.

Святой отец рассмеялся.

— Нельзя ли на башню с приближающей трубой ходить, хоть со стражей.

Отто чуть покачал головой.

— Нет, Соломон, нельзя. Кинешься еще с башни, а обо мне скажут, что я слова не сдержал. Нельзя… пока. Желаю быть в добром здравии. Отто, накорми гостя.

— Любите ли вы приправы, царь побежденного народа? — обратился Отто к Соломону.

— Да, люблю, — машинально ответил Соломон, думая о чем-то другом.

Святой отец, приостановившись в дверях, оглянулся на Отто и одобрительно кивнул головой.

— Несу, царь, кушанья… с приправой.