Черное Дерево

Громкий крик ворона заставляет оторваться от любования окрестностями. Высовываюсь наружу, опираясь на широкий выступ, заменяющий подоконник, и смотрю, как мой верный спутник кружит в вышине, разрезая поднебесье мощными черными крыльями.

– Ну что ты, забыла, как учил? Еще боишься?

Страж подходит сзади, обнимает за талию, прижимает к себе. Чувствую, как украдкой, легко  целует мои волосы. Он всегда делает так, думая, что это незаметно, а я не спешу разуверить его. Откидываюсь спиной на широкую грудь, кладу ладони поверх крепких рук, сцепленных в замок на моем животе, глажу длинные, покрытые мозолями пальцы. Он нарушает единение наших тел, берет меня за правое запястье и протягивает наши руки в окно, свистит отрывисто.

Ворон замирает в высоте, а затем быстро пикирует вниз, зависает на миг, словно размышляя, куда приземлиться. Страж отпускает меня, и птица спускается на предплечье, сминая когтистыми лапами тонкий шелк платья, взмахивает крыльями, держа равновесие, глядит прямо в душу умными золотистыми глазами. Осторожно провожу по блестящим перьям, дарю ласку постоянному возмутителю спокойствия. Явился снова призвать меня или просто скучает по своему человеку?

Страж будто пользуется моей отвлеченностью, переключением внимания на посланца Древа: убирает в сторону волосы, пылкими, дразнящими короткими поцелуями спускается вниз по шее, обводит языком каждый позвонок. Плавлюсь от восторга, пока он умело, со знанием дела ослабляет шнуровку на верхнем сюрко, не отрывая губ от моей покрытой мурашками кожи, стаскивает к бедрам расшитую серебром нижнюю сорочку.

Резким свистом мужчина отдает ворону приказ, и птица, на миг прикоснувшись клювом к моей покрасневшей щеке, взмывает ввысь.

– Ты прогнал его, – говорю с усмешкой.

Разворачиваюсь в железных объятиях, расстегиваю рубашку, очерчиваю губами каждый кубик на могучем прессе Стража.

– Зачем нам свидетели? – хрипло уверяет он.

– Ни к чему, – соглашаюсь, принимаясь за застежку ремня…

 

– Глаш, сколько можно тебя будить?! Или передумала в универ идти? – недовольный мамин голос вырывает из сладкой неги.

Да блин! Это сон! Жаркий и пламенный. Не кошмар, что обычно мучает меня. Надо же было присниться такому под утро. Мама прервала на самом интересном месте: на моменте восемнадцать плюс. А я даже лицо моего пылкого любовника не разглядела. Александр? Я узнала бы его, наверное. Точнее, знала бы, что это он. Или нет? Да кто бы он ни был, надо полежать еще пять минут, досмотреть продолжение. Иногда получается же управлять сном, может, и в этот раз выйдет, мозг не даст перескочить ярким образам на что-то другое.

Обнимаю подушку и бурчу, что встану сама: завела будильник. Мама отвечает, что я повторами сигнала уже всех соседей подняла, а сама валяюсь, но уходит ставить чайник и делать бутерброды, отдавая мне в распоряжение еще несколько драгоценных минут.

 

Грею руки о стаканчик с горячим кофе.