Черное и белое

Сказать, что Женя был доволен жизнью — это все равно, что ничего не сказать. У него было все: дело, однозначно важное и нужное, люди, которых он, не покривив душой, мог назвать друзьями, у него было честно заслуженное положение и уважение. А еще, и это, пожалуй, было самым главным, у него было любимая женщина. И эта женщина совершенно точно отвечала ему полной взаимностью. Теперь вот еще ребенок будет. Спрашивается, чего еще можно желать? Просто живи и радуйся!

Сейчас, год спустя, вихрь событий приубавил скорость, но даже и не думал останавливаться. Правда, уже не было перестрелок, погонь, осад и штурмов. Да, если честно, не больно-то и хотелось. Прошлым летом Женя навоевался досыта и повторения не хотел. Но и без войнушки хлопот вполне хватало для ощущения полноты жизни. Конечно, если сравнивать с фортом Сибирь и, тем более, с замком Россия, форт Заря был окраиной, провинцией. И народу меньше, и досуг скромнее. Конечно, если есть желание, можно и съездить, развлечься, но до Сибири два часа езды, а в замок Россия и вовсе день добираться надо. Это если по реке. Конечно, есть вертолет, но только для особо экстренных случаев, и за последний год таких не возникало. Сотников планирует строить прямые дороги в форты Сибирь и Алтай, но это дело будущего, возможно, что и отдаленного. Форт Алтай оказался ближе всех к найденному месторождению меди. От реки Звонкой к нему, как ранее от Щитовой к форту Сибирь, прорубили просеку. Перевалки на Звонкой и Щитовой разрослись до небольших поселков, и теперь дважды в неделю найденный на Щитовой колесный пароходик с небольшой баржей на буксире курсировал по маршруту Малый Алтай — замок Россия — Малая Сибирь.

В первое лето основные усилия поселенцев были направлены на прокладку дороги в форт Сибирь, но кое-что построить все же смогли. Прежде всего, срубили баню. Как бы там ни было, но вопрос гигиены всегда стоял остро. Да и любителей легкого пара оказалось немало. Вернее сказать, равнодушных к этому действу практически не оказалось. Даже Клаус Лори уж на что швейцарец, а тоже пристрастился. Во-вторую очередь поставили кузню. Вернее, сообща сложили для нее сруб, а Илья уже сам принялся мастерить печь, меха и прочую оснастку. Наковальню заказали каналом в Сибири, вшестером выволокли ее с платформы терминала и на веревках спустили через окно сразу в кузов грузовика. И теперь целыми днями Илья пропадал в кузне, выполняя различные заказы и фортов, и эфиопов. Хватало ему времени и на работу для души. Своей ненаглядной Настеньке он выковал такую оправу для зеркальца, что все мужики форта, не говоря уж о женщинах, ходили поглядеть и полюбоваться.

Байкер по велению души, Жора стал главным автомехаником форта. Автомотопарк был пока невелик, времени на уход и ремонт требовал немного, и Жора в свободное время уходил к Илье. Где-то пособлял, а где-то и толково советовал. Перспективы у такого сотрудничества открывались весьма широкие.

Фима Максаков оказался спортсменом, стрелком из лука. По его просьбе Женя добыл ему спортивный углепластиковый лук, две дюжины стрел и Фима периодически тренировался, не желая терять навыков. Григорьев долго подсмеивался над ним: мол, баловство это, а вот ружье — сила. В конце концов, у Фимы не кончилось терпение. Он подловил Иваныча, вынудил с ним поспорить, а потом пошел в лес и при свидетелях одним выстрелом с расстояния в полтораста метров завалил косулю. После этого Иваныч, на радость публике, честно откукарекал под столом, а потом выпросил у Жени еще один лук и начал тренироваться. Получалось у него так себе, но он не сдавался. А в лес ходил по-прежнему с ружьем.

Фимина подруга, скромная застенчивая девушка, оказалась профессиональной ткачихой. Причем не только по профессии, но и по зову сердца. Женя организовал ей ткацкий станок, и она просиживала за ним часами, создавая буквально шедевры ткацкого искусства. В прошлой жизни Жене доводилось видеть такие разве что в музеях. Не отставала от нее и Настя, кузнецова жонка. Поскольку зимой она ковыряться в земле не могла, то стребовала с Жени литературу, инструмент, и теперь к звукам ткацкого станка в форте добавился перестук коклюшек.

В общем, каждый человек обзавелся каким-нибудь хобби. Женя, в свою очередь, мало-помалу пристрастился столярничать. Что-то подсмотрел у Ганса Грубера, что-то вспомнил из отцовских наставлений, что-то со школьных уроков труда. В одном из пустующих помещений на первом этаже форта устроил себе мастерскую, постепенно обзавелся разнообразным инструментом и принялся за дело. Понятно, получаться стало далеко не сразу, но к концу зимы Женя обеспечил крепкими стульями и табуретами своего изготовления весь форт и стал задумываться о шкафчиках и буфетах. С наступлением лета свободного времени почти не стало, но следующая зима была уже не за горами, и Женя активно строил планы и рисовал эскизы. У Шурика же обнаружился талант к резьбе по дереву, и он украшал Женины поделки все более затейливыми узорами.