Черное море

Отсюда, по всей видимости, можно сделать два вывода. Первый состоит в том, что у племен железного века, населявших степи между Черным морем и Волгой во времена Геродота и позже, мужчины и женщины пользовались (в какой‑то степени, во всяком случае) военным и политическим равноправием. Правда, не у всех: фракийская женщина не могла скакать на коне, сражаться и править так же свободно, как женщины некоторых соседних народов. Неразумно было бы говорить и о “равенстве”; сведения о том, что и женщины, и мужчины тренировались владеть оружием и скакать в атаку верхом, немного говорит нам о том, как мужчины и женщины относились друг к другу или как они делили работу, когда сходили с седла. Тем не менее греки были правы, полагая, что скифо-сарматский мир относился к женщинам и к власти совсем иначе, чем они сами. Это отношение и ужасало их, и очаровывало.

Второй вывод заключается в том, что Геродот, зная об этом очаровании, потакал ему. Легенда об амазонках годами передавалась из уст в уста, неизменно шокируя греческих мужчин и щекоча их чувственность. То, что Геродот услышал о савроматском общественном устройстве, можно было приспособить к историям об амазонках, создав стройный миф о том, как амазонки попали из Анатолии в волжскую степь. Миф о таком путешествии, без сомнения, тоже уже где‑то существовал, возможно, в нескольких вариантах, которые Геродот свел воедино. Важно одно: уподобив савроматов амазонкам, он, как заметил Франсуа Артог, включил их в сложную игру отражений, в которой греческому читателю яркими красками живописуется инакость амазонок, изначально предпочитавших войну браку, и которая внезапно завершается примирением двух этих противоположностей.

Согласившись (по версии Геродота) заниматься любовью с молодыми скифскими воинами, амазонки положили начало новому обществу, в котором брак и война уже не исключали друг друга и женщина могла позволить себе и то и другое. Это общество – Савроматия – в физическом смысле было сформировано из детей, которых амазонки родили скифам. Но в то же время оно было сформировано уникальным соглашением между мужчинами и женщинами. Амазонки отвергли патрилокальное предложение молодых скифов вернуться в Скифию и вместо этого настояли на том, чтобы молодые люди покинули собственные семьи и последовали за ними за Дон, в ту пустую землю “в трех днях на север от озера Меотида”. В этом новом месте, называвшемся Савроматией, каждая из двух гендерных половин общества сохранит некоторые из своих собственных, особых прав. Язык будет, по выбору мужчин, скифским, на котором амазонки (согласно Геродоту) так и не научатся говорить правильно. Но право женщин охотиться, с мужчинами или без них, и скакать в битву навсегда остается неприкосновенным. Женщины, кроме того, сохраняют контроль над сексуальной жизнью и воспроизведением рода, поскольку неписанный договор отдает в этом предпочтение традиции амазонок, согласно которой “девушка не выходит замуж, пока не убьет врага. Некоторые умирают старухами, так и не выйдя замуж, потому что не в состоянии выполнить обычай”.

Между археологическими свидетельствами и разнообразными сказаниями об амазонках, приведенными у Геродота, Страбона, Диодора Сицилийского и прочих, по‑прежнему остается лакуна. Если мы предполагаем, что амазонки так или иначе существовали, и не можем принять на веру классические версии возникновения подобных обществ, наделявших властью женщин, нам необходима более “научная” совокупность гипотез. Многие современные исследователи не устояли перед искушением их выдвинуть.

Михаил Ростовцев (1870–1952), основоположник историографии Черного моря, полагал, что здесь можно усмотреть один из решающих моментов наслоения мировоззрений в истории человечества. Он считал савроматов праиндоевропейским народом, который сохранил социальную структуру матриархата и древний культ Матери-Богини. Но затем “Семиты и индоевропейцы (под которыми Ростовцев, писавший это в 1922 году, подразумевал скифов и сарматов) принесли с собой патриархальное общество и культ верховного божества”. Тем не менее Мать-Богиня скрытно продолжила свое существование, и “амазонки, ее вооруженные служительницы, продолжали существовать также”. Кроме того, савроматы сохранили древние обычаи. Они “поражали греков примечательной особенностью своего общественного уклада – матриархатом, или, скорее, его пережитками: участием женщин в войне и управлении; преобладающей долей женщин в политической, военной и религиозной жизни общества”.