Черное озеро (СИ)

Стивер толкает Катуня в бок, Нахимов ойкает. Гончие недоверчиво поджимают уши, пока Инесса, улыбаясь так, словно решила посоревноваться с ними в количестве зубов, продолжает своё идиотское наступление. Псы рычат, но уже не так уверенно.

— Она сумасшедшая. — в ужасе шепчет Ландау. Делаю осторожный шаг вперёд. Воспоминания накатывают с новой силой.

Медведь, ревущий, склоняется над моим телом и бьет наотмашь. По моему лицу. Кожа лопается под его когтями. Горячая кровь, моя, бес побери, кровь, попадает в левый глаз, и я перестаю им видеть. Медведь дышит мне в лицо. Большая окровавленная морда совсем близко. От него пахнет мокрой шерстью и медью. Пальцы немеют, словно от холода. Боль. Всюду. Я исчезаю, остаётся лишь одноглазое чудовище и птицы, поющие на верхушках сосен. Кто это чудовище? Зверь или я сам?

— Она не сумасшедшая. Она просто хочет умереть. — едва слышно говорит Катунь, пряча руку под кафтаном. Ищет штуцер.

Второй шаг сделать труднее. Кожа на шее и груди горит огнем, словно её сдирают заживо. Но я шагаю дальше, выпутываясь из хватки Стивера. Иду, когда дыхание спирает, а сердце колотится так сильно, что я чувствую его в каждом вершке своего проклятого тела.

Крики. Женские, детские, вопли предателей и мой собственный, немой, когда я молю Смерть забрать меня.

Шагаю, давясь слюной и спотыкаясь о траву. Где-то позади Нахимов перезаряжает штуцер. Инесса не сводит глаз с собак, кружащих подле неё, готовых в любой момент вгрызться в шею, повязанную платком, что я ей подарил.

— О, а вы, вероятно, Ведьма?

Иду, отмахиваясь от изумленного голоса воровки. Гляжу лишь на её миниатюрный силуэт впереди, цепляясь за него, как за веревку. А голоса и картинки из прошлого всё всплывают.

Какая же мерзкая эта штука — память. Я предпочел забыть. Думал, что не помню. Но всё это живет со мной десятилетиями, ожидая, когда придёт момент. И он настал.

Собаки подбегают к Инессе. Шерсть, белыми всполохами, блестит на ветру.

— Убери оружие. — командует властный женский голос. Страх рассеивается. На пороге терема стоит молодая женщина в красном платье. Седые волосы забраны в замысловатую прическу с золотыми спицами, торчащими среди прядей, напоминающие солнечные лучи. Гончие утыкаются носами в руки сидящей на земле Инессы. Она треплет собак за ушами и целует их в макушки. Ведьма глядит на нас не моргая. Глаза её черные, блестящие, словно из драконьего стекла. Угольные когтистые пальцы указывают на Стивера и Катуня, оставшихся где-то позади. Оборачиваюсь. Нахимов неуверенно прячет штуцер обратно за пазуху. Стивер, бледный, как тень, приветливо машет рукой. Ведьма спускается, замирает на последней обветшалой ступени и прикрывает глаза.

— А я клялась когда-то перед Смертью, что не впущу её гонцов к своим порогам. И я ушла, спасаясь от людей, но вы нашли меня и здесь, не дав одной дожить отпущенное время.

— Настоящая. Ведьма. — чеканит каждое слово Инесса, не скрывая восхищения. Гончие катаются по траве, играя с руками воровки.

— Мы пришли договориться. — неуверенно лебезит Ландау, поравнявшись со мной. Кожа ведьмы белая, фарфоровая и идеальная, словно женщина высечена из камня. — Прошу простить нас, что побеспокоили!

Стивер кланяется. Катунь пинает его под зад и Ландау падает на землю. Награждаю друга недовольным взглядом. Катунь невинно пожимает плечами.

— Ну, я не смог отказать себе в этом удовольствии.

Ведьма поджимает губы, выкрашенные в цвет спекшейся крови, и задерживает взгляд на мне.

— Убийца, отмеченный Смертью, головорез с большим сердцем, запутавшийся мальчишка и чужая.

Собаки прекращают играть с Инессой и подбегают к своей хозяйке. Ведьма запускает когти в их шерсть и ласково гладит гончих по головам. Фарфоровое лицо меняется. Ведьма улыбается, но делает это так, словно уже и позабыла какого это.

— Сияра. Пятый Бес, падший Бог и забытая всеми ведьма.

***

Сияра пропускает нас в единственную комнату, душную и темную. Побелка на печи растрескалась, окно занавешено тонким посеревшем кружевом. Возле него кресло с набросанными подушками и истертыми покрывалами. Кровать в углу нетронута, одеяло покрылось тонким слоем пыли, зато шкаф, забитый маленькими бутылочками и книгами выглядит самым чистым местом на свете. Под потолком множество связок сухих трав, а посреди комнаты — кострище, обложенное закопченным обсидианом по кругу.

Инесса садится в кресло, Катунь по-хозяйски запрыгивает на кровать, а Стивер остается стоять рядом со мной. Сияра обходит стол и бросает с него связку трав в кострище. Огонь вспыхивает светло-голубым.

— И с чем же вы пришли?

Инесса указывает пальцев в кострище и едва не пищит от изумления.

Дешевые трюки. Катерина и Константин устраивали выступления гораздо большего масштаба.

— Нам нужно знать есть ли в Туманной Башне то, что поможет покачнуть власть царя и Совета.

Сияра замирает, глядит, не моргая в огонь и хмурится. Стоя на расстоянии в пару шагов, замечаю, что она походит на Идэр. Тоже с востока.

— В черном озере на дне,

Сидят Бесы в пустоте.

Шепчут о Тумане, башне,

О дожде и том, как страшно,

Змеям с двумя головами,