Черное перо серой вороны

Дорога раздвоилась: одна пошла направо, другая налево. Машины свернули налево. Мимо потянулись дачи. Самые разнообразные по архитектуре и стоимости. И все за высокими заборами с колючей проволокой, с железными воротами. Иногда справа между деревьями мелькала озерная гладь. Проехали с километр — новая развилка: одна дорога ушла куда-то в лес, другая, на которую и свернули, через пару сотен метров уткнулась в массивные ворота с будкой охраны, похожей на ДОТ (долговременную огневую точку). Ворота раздвинулись — машины въехали внутрь.

Элитный дачный поселок районного масштаба расположился на берегу озера Долгое вдали от цивилизации. Зарождался поселок не на пустом месте: в пятидесятые годы километрах в десяти от озера возник военный полигон, были построены казармы для солдат и бараки для офицеров, проложена асфальтированная дорога. Затем озеро облюбовали генералы и полковники, так или иначе связанные с полигоном, понастроили вдоль берега дачи, куда приезжали порыбачить, поохотиться на кабанов и лосей, боровую и водоплавающую дичь. Дачи представляли из себя так называемые «финские домики», пригодные для проживания летом, и то лишь в хорошую погоду. Четыре деревни, затерявшиеся в лесной и болотной глуши, уже тогда доживавшие свой век, получили благодаря дороге связь с остальным миром, в следствие чего их запустение лишь ускорилось.

В начале девяностых на другом берегу озера Долгое началось стихийное строительство дач местным чиновничеством, которое само себе выделяло землю, пока еще сотками, а не гектарами, не платя государству за нее ни гроша. Тогда же, в период разгула самостийности на всех уровнях и этажах административного деления, это же чиновничество, срочно поменяв окраску, уже само издавало законы для местного употребления и само же их контролировало. К тому времени полигон прикрыли, казармы и бараки опустели. Когда поселок более-менее разросся и заселился, его обитатели поняли, что везти продукты из города на природу, тем более не известно какого качества, — себе же во вред, и, сложившись, а более всего взяв из районного бюджета, стали усиленно возрождать две обезлюдившие деревни, привлекая туда рабочую силу откуда только можно. Через пару лет там уже выращивали разнообразную сельхозпродукцию, работал животноводческий комплекс, небольшой заводик по переработке молока и мяса, доказывая, что когда чиновнику что-то нужно, то он способен не только воровать, но и созидать. Все произведенные продукты потреблялись на месте по весьма невысокой цене, а если что и попадало за границы условно очерченной зоны потребления, то исключительно для своих людишек. В конце концов, не одной же московской элите кормиться экологически чистыми продуктами, и районная тоже не промах.

На том же берегу возникла и двухэтажная дача Осевкина, построенная в стиле «дворянских гнезд» девятнадцатого века одной из последних, то есть уже в ту пору, когда Осевкин вошел в силу. Дача имела все условия для более чем комфортного проживания: паровое и электрическое отопление, водопровод, канализацию, а еще участок в шесть гектаров чистого соснового леса и четыре гектара луга с протекавшим через него ручейком с родниковой водой, однако попахивающей болотом, пристань для катеров и лодок, баню с бассейном, тренажерным залом и массажным кабинетом, конюшню для четырех орловских рысаков, гараж на четыре места, оранжерею, теплицы. И уж совсем вроде бы излишнюю роскошь — телескоп в круглой башенке на крыше, в который Осевкин временами бессмысленно пялился в звездное небо, уверенный, что подрастающие два сына и дочь извлекут из этого телескопа большую для себя пользу.

Кстати, из «обсерватории» хорошо видна дача и генерал-полковника Чебакова, лишь недавно основательно перестроенная его внуком по индивидуальному проекту, а если навести на нее телескоп, то и вся жизнь этой дачи — как на ладони. Как, впрочем, и некоторых соседних с нею дач.

В довершение всего, на почтительном расстоянии от усадьбы, укрытый густо посаженными елками и туями, притаился двухэтажный дом для охраны и прислуги, тоже вполне комфортный, но без всяких излишеств. И все это огорожено высоким железобетонным забором со спиралью из колючей проволоки поверх него.

Машины прошелестели шинами по выложенной брусчаткой дороге, охраняемой с двух сторон столетними соснами. И сразу же открылась панорама усадьбы: дом с шестью белоснежными колоннами коринфского ордера, с вычурной капителью, но с упрощенными фризом и архитравом, гранитная лестница с балюстрадой, высокие окна первого этажа, и обычные — второго. И все это под зеленой крышей, над которой возвышалась замысловатая башенка, назначение которой Нескин угадал далеко не сразу.