Черное перо серой вороны

Дочка, весьма миловидная молодая женщина без особых примет, которую начинающий журналист затруднился бы описать, случись в этом необходимость, встретила свою мать с визгливой радостью, а на ее долговязого спутника глянула с подозрением, но мать ее успокоила, и через несколько минут молодой человек вошел в соседнюю квартиру, где жила одинокая вдова неопределенного возраста, муж которой помер, как ему сказала дочка словоохотливой женщины, по причине пьянства. Молодой человек с опаской оглядел растрепанную женщину в дырявом халате и ее весьма убогое жилище, однако отступать было некуда, да и женщина засуетилась, уверяя его, что у нее тут погром по чистой случайности, а так всегда чисто и уютно, и он решил, что уж пару ночей можно как-нибудь перекантоваться и в этой берлоге, зато в его будущей книге прибавится довольно занятное приключение. Выяснилось, что вдову зовут Аделаидой, а называть можно просто Идой, что Валька, ее молодая соседка, к которой приехала из Москвы ее мамаша, большая задавака, корчит из себя столичную штучку, а сама дура дурой.

Назвав себя Егором, — хотя на самом деле звали его Валерой, — но не показав документов по причине возможной конспирации: мало ли как развернутся события: провинция все-таки, — оставив у вдовы большую сумку, уложив фотоаппарат и диктофон в сумку поменьше, отказавшись от кофе, предложенного Аделаидой, молодой человек отправился выполнять задание редакции. Первое в своей жизни — с выездом в настоящую командировку и прочими причиндалами, положенными спецкору.

На комбинат Валера решил не спешить. Сперва надо оглядеться, выяснить аспекты провинциальной действительности, подышать, так сказать, наэлектризованным воздухом социального или какого-то иного напряжения, проникнуться народной жизнью в ее как бы первобытном естестве, не испорченном столичным развратом, и на этом фоне развернуть конфликт… Ну, что там развернется, это еще надо будет посмотреть, но без конфликта возвращаться в Москву никак невозможно. Так если бы конфликта не было, не возникла бы и нужда сюда ехать. Тут и курице понятно, Однако завотделом, не упомянув курицу, объяснил ему, что конфликт налицо, надо только подать его в духе времени и политнаправления. Что такое дух времени и политнаправление, Иосиф Иванович, которого в глаза и за глаза звали просто Иванычем, не объяснил, но Валеру это ничуть не смутило: он лишь в этом году закончил журфак Московского университета имени Ломоносова, и демократические доктрины еще были свежи в его кудлатой голове.

Однако доктрины доктринами, конфликты конфликтами, а на голодный желудок в голову ничего не лезет. И Валера, оглядевшись и определив, где находится центр города, пошагал своими длинными ногами по одной из улиц, весьма, между прочим, опрятной, тенистой и тихой. Улица вскоре привела его на площадь, которую окружали двух и трехэтажные здания эпохи развитого социализма, не лишенные помпезности, но выглядевшие весьма жалко с точки зрения исторического момента. Правда, нигде памятника Ленину он не обнаружил, но постамент, окруженный цепями и цветочными клумбами, стоял, а на постаменте куда-то бежал чугунный солдат с автоматом в одной руке и гранатой в другой. И было написано на бронзовой табличке, что это есть памятник угорчанам, павшим в боях Великой отечественной войны за свободу и независимость советской Родины. Слава им и вечная память.

Отсюда, от памятника, открывалась вся панорама площади и окружающих ее зданий. Над одним из них красовалась огромная реклама, и Валера, вглядевшись, прочел: «Моя полиция меня бережет!» А подойдя поближе, обнаружил бронзовую доску, гласившую, что городской отдел полиции Министерства внутренних дел находится именно в этом здании. Правее высилась четырехэтажная мэрия Угорска, еще дальше — угрюмое здание банка, похожее на старинный сейф; на другой стороне площади, примыкая к парку, сияло нечто трехэтажное, напоминающее средневековый замок, облепленный броскими рекламами. Тут тебе и ресторан «Угорье», и универсам «Озеро Долгое», и парикмахерская «Наша мода», и кафе «Ручеек». Сфотографировав и памятник, и здания, но не в открытую, а как бы из сумки, будто что-то в ней разыскивая, специально приспособленной для скрытой съемки, Валера переступил порог кафе, уселся за столик и стал ждать.