Черное пламя

Проверяю отклик – меньше двух пикосекунд, что вполне в пределах нормы. Спросите, как так? А всё дело в механизме управления. «Ломоносов» создаёт направленное поле особой природы, которое не влияет на физические свойства пространства, но в пустоте образуется низкоэнергетическая стоячая волна, по изменениям в плотности которой и осуществляется контроль над ракетами.

Не нравятся мне эти длинные хреновины, ой не нравятся. Наши гостинцы преодолели уже восемьдесят тысяч километров, корабли прекратили ускорение, следя за результатом удара. За этот период косматая грива огненных волос достигла длины больше двух с половиной тысяч километров и остановилась, чуть шевелясь, как стрекательные клетки медузы. Точно, вот что мне это напоминает.

Заряд накопителей шестьдесят семь процентов. По плану разделение боевых частей произойдёт через двадцать семь секунд. Подождём.

Двенадцать секунд. Мои навыки буквально взывали не нарываться на прямой удар, но я подавил инстинкты – не на штурмовике. Но и атаковать всеми зарядами (которых на крейсере на пять подобных залпов) вот так бесхитростно, в лоб – глупо.

В рубке, впрочем, тоже далеко не дураки собрались. Все, кроме шести летящих впереди ракет, перестроились в стрелу, авангард же составил нечто, напоминающее наконечник, собираясь проверить возможности новой оборонной стратегии корн.

Шесть секунд до разброса. Если не собьют на рубеже атаки, то внешнюю зону мы преодолеем за половину секунды, и тогда ничего корн уже не поможет. Но они пока молчали. Раньше всё пространство вокруг уже превратилось бы в сплошные разрывы и облака сверхгорячей плазмы, но не в этот раз.

Я упорно представляю, что присутствую сам на поле боя, там, в тысячах километрах от моего тела, заключённого в объятия вирт-кокона. Если не получится, то предвидение не сработает и толку от моего присутствия не будет – даже в режиме ускорения компьютер куда быстрее меня.

Максимальный темп. Каждая секунда растягивается почти в пятьдесят раз. И тотчас острое чувство буквально ударяет меня, заставляя перехватить контроль над всеми своими шарами и разбросать их в стороны сменой инерционного вектора. Нас обманули.

Казалось, каждый волос выплюнул всю накопленную массу плазмы в направлении волны «торнадо». Немыслимая плотность направленного огня смела ракетный вал на расстоянии семи тысяч километров от основной цели, лишь жалкая треть зарядов проводники успели спасти.

Разрядились при этом всего лишь шесть процентов системы обороны, оставшаяся часть заработала уже направленно. Ну ладно.

В мозгу мгновенно сформировался план атаки. Повторная смена вектора, собираю ракеты и направляю их в обход ещё тремя рывками, рассредоточивая средства обороны корн и выходя из их зоны поражения. Пока всё это происходит, настраиваю каждый отдельный заряд в кассетах на плоскостной подрыв при приближении огненного шнура корн. Теперь боеголовки будут рваться не конусом, а сплюснутые с двух сторон полем подрыва образуют вспышку в пределах двухмерной плоскости. Конечно, мощность большей частью вскоре рассеется, образовав красивое расходящееся кольцо, но каково при этом придётся защитным механизмам?

– Поработаем парикмахером, – улыбнулся про себя я.

Скидываю идею Умнику, но не дожидаюсь его реакции (время буквально утекает), начинаю манёвр.

Разделение головного сегмента, и двенадцать малых ромбовидных зарядов летят в цель. Первый подрыв следует почти сразу, и тотчас все силовые жгуты в радиусе двухсот километров рвутся, превращаясь в красный, остывающий туман, а в пробитую брешь устремляются новые ударные модули.

От группы корн в мой сектор стартуют стандартные оборонительные шары, ещё треть огненных волос волной двигаются в ту же сторону, ближайший крейсер сбрасывает внешнее поле в направлении угрозы. Если бы была возможность, они бы и ручное оружие применили. Защищаются, как могут.

Новый подрыв, ещё, ещё. Каждый выбивает почти триста километров в мешанине распадающейся плазменной паутины, пробивая дорогу к цели.

Наши в других секторах спохватились и, наблюдая эффективность моих действий, принялись использовать тот же метод почти сразу, лишь три секунды упустили. К сожалению, корн и этого хватило для осмысления ситуации и выработки противодействия – они начали направленно разряжать заряды, избыточно насыщая пространство плазменными струями. Вот только выпускающие непрерывный упреждающий поток плазмы щупальца, которые могли бы изменить ситуацию в моей зоне, уже уничтожены и противостоят двум оставшимся «торнадо» рассеянные, слабо организованные средства стандартной противоракетной защиты, а уж с ними-то я точно управлюсь.

Спустя треть секунды (и почти через двадцать секунд субъективного времени) разделяются оставшиеся две боеголовки, и большая часть из двадцати четырёх пятидесятимегатонных частей без помех выходят на рубеж эффективной атаки, прямо сквозь широкий тоннель, пробитый первой ракетой.