Черное племя. Война (СИ)

- Давай, поднимайся… Сегодня великий день! Ты станешь вождем! - Герольд зловеще улыбался, и сквозь рассеивающуюся темноту Роджер видел оскал белоснежных зубов брата. Наследнику было не по себе, но показывать свою неуверенность он не хотел. Альфа поднялся, кивнул и пошел умываться.

Постепенно подымались и остальные оборотни. Зажигались костры под котлами, где волки готовили еду. Поселение просыпалось и жило своей обычной жизнью. И лишь Герольд ходил между шатров, здоровался с соплеменниками, перекидывался парой слов, убеждаясь, что со вчерашнего дня в настроении племени ничего не поменялось.

И по мере того, как наступало утро, а солнце поднималось над лесом, обстановка становилась все тревожней. Ропот волков становился все громче и отчетливей, и вот кто-то уже настойчиво предложил собрать вече, и эта идея разлетелась по поселению. Было решено собрать вече в тот час, когда палка, воткнутая в землю, перестанет отбрасывать тень, а пока самые активные стали подготавливать площадку для внеочередного собрания. Сбивались из веток подобия лавок, делалась небольшая трибуна, на которой планировалось венчать на власть будущего узурпатора.

Кайлин был рядом с Ареном, когда услышал стук по дереву, эхом раздающийся по поселению. Младший вождь почти не выходил из шатра, охраняя покой мужа. Омега переселился из замка, справедливо считая, что переносить оборотня куда-либо, пока он был так слаб, опасно. Арен же почти не открывал глаз, находясь в мучительной дремоте. У него постоянно подымалась температура, оборотень стонал от боли и жутких липких снов. Проблесков сознания почти не было, и Феофил не был уверен, выживет ли товарищ.

Тревожное чувство не покидало Кайлина все это время. Рядом были только Аскольд и Феофил, зато никто из сыновей не интересовался здоровьем отца. И от этой мысли у омеги наворачивались слезы.

- Что это за звуки? - Прошептал оборотень, обращаясь к Аскольду, который в целях безопасности дни и ночи проводил рядом с младшим вождем. Феофил в этот момент был рядом с Энджи, за которым также нужно было ухаживать.

- Я посмотрю. - Кратко ответил альфа и вышел на улицу. Когда волк вернулся обратно, на нем лица не было. Аскольд не знал, как сообщить Кайлину, что происходит в племени. Однако, глядя на потерянного волка, младший вождь обо всем догадался сам.

- Бунт?

Оборотень кивнул и добавил.

- Сегодня будет вече, посвященное выбору нового вождя…

- Роджер и Герольд объединились? - Кайлин старался не показывать своих эмоций, хотя его сердце разрывалось от боли.

- Да, они хотят узурпировать власть.

- А племя?

- Многие на их стороне.

Кайлин опустил лицо и отвернулся. Хотелось разрыдаться, но он не мог этого сделать. Не мог не только потому, что рядом был посторонний. Он не хотел плакать, зная, что слезы ослабят его, лишат остатков здравого смысла. Омега выдохнул, с трудом избавляясь от давящих на него эмоций.

- Значит, пойдем на вече.

Аскольд кивнул и вышел из шатра. Он и так охранял покой и жизнь Арена круглосуточно, теперь же нужно было и вовсе держать ухо востро. Кто знает, вдруг кто-то решит избавиться от вождя? И хотя у Кайлина промелькнула мысль, не предаст ли Аскольд, не перейдет ли на сторону братьев, у альфы и мысли об этом не возникло.

Солнце стремилось к зениту, когда к шатру явился Герольд. Увидев оборотня, Аскольд сжал в руке меч, хотя и понимал, что бояться надо не нападения.

- Уходи отсюда! - Волк стоял, перегораживая вход, зло скалясь.

- Я поговорить только… Ты же знаешь, что происходит? Верно? Скоро мой брат станет вождем.

- Мой вождь Арен! А ты получишь по заслугам, как только он выздоровеет!

- Все племя за нас с Роджером. - Ухмыльнулся Герольд. Он смотрел в лицо собеседнику, чувствуя, как тот пытается бороться против его магнетизма. Однако, одного морока было недостаточно. - У меня к тебе предложение, которое тебе понравится.

- Иди отсюда со всеми своими предложениями, пока я тебя не зарубил! - Альфа сделал шаг вперед, явно угрожая, однако Герольд выставил руки вперед, посмеиваясь.

- Да тише, тише! Тебе же выгодна смерть Арена! Старик тебя ненавидит, а тебе зачем всю жизнь ходить под ударом. К тому же… Мы можем договориться по поводу Давида.

На этой фразе у Аскольда замерло сердце, он уставился в лицо Герольду, который тут же продолжил:

- Мы поймаем Давида и волчонка. И предоставим тебе. Хочешь, женись, не хочешь, так пользуй, тебе это ж нравится? Этого тебе хочется? - Герольд смотрел в глаза Аскольду, чувствуя, что тот на крючке. - Хочешь владеть Давидом всегда?

“Всегда” прозвучало как-то растянуто и глухо и достигло цели. Альфа больше не контролировал свое сознание. Перед глазами возник образ омеги, которого он не переставал любить все это время. Герольд и дальше говорил что-то, слова бились в голове, рождая образы, такие притягательные и мучительные. Образы, которые волк месяцами, годами выдавливал из своей души, фантазии, которым не суждено было сбыться. Оборотень растерянно смотрел на Герольда, когда тот снова, громко и четко повторил фразу.