Черное племя. Война (СИ)

- Примкни к нам, и ты будешь каждый день веселиться с Давидом, как тогда в лесу, помнишь?

И это было ошибкой. Новоиспеченный колдун не знал и не мог знать, что притягательное видение близости с Давидом не имеет ничего общего с тем, что произошло между волками в то утро. Что не каждое совокупление рождает радость и удовлетворение.

Аскольд опустил глаза. Воспоминания воскресли с небывалой яркостью. Альфа видел перед собой искривленное от отвращения лицо Давида, видел, как того тошнило после того, как тот воспользовался минутной слабостью омеги.

Герольд заметил бледность собеседника. Он тихо позвал его по имени, и Аскольд, будто немного придя в себя, посмотрел на волка.

- Ну, хочешь Давида? - Повторил оборотень. Он ждал согласия, но то, что произошло дальше, оказалось большой неожиданностью.

- Нет. - Глаза Аскольда загорелись как-то страшно, Герольд отшатнулся, чувствуя, как теряет власть над своей жертвой. - Ты готов продать родного брата?! Запомни, животное! Да, я люблю Давида, и я совершил ошибку, не устояв перед ним! Но я никогда больше не трону его пальцем и всегда буду на его стороне и стороне твоих родителей! А ты, предатель, пожалеешь обо всем, что мне сейчас сказал!

Волк вытащил кинжал из ножен, однако Герольд не планировал драться с Аскольдом. Презрительно фыркнув, он произнес, глубоко уязвленный своей неудачей.

- Тогда тебе не жить! Ты мой враг и навсегда им останешься!

Герольд развернулся на сто восемьдесят градусов и отправился восвояси. Аскольд же так и стоял с обнаженным кинжалом, опустошенный, подавленный. Альфа разбудил в нем не только воспоминания, но и совесть. Оборотень вдруг остро почувствовал всю гадость и низость своего поступка по отношению к Давиду. Все это время Аскольд не давал себе думать об этом, отвлекался воспоминаниями о драке с Ареном, потом его внимание занял Колман. Но сегодняшнее утро обнажило душу, оборотню стало противно от самого себя. Так противно, что хотелось лезть в петлю. Казалось, жизнь была окончена. Аскольд с наслаждением подумал о самоубийстве. Он хотел умереть здесь и сейчас, но мысль, что он подведет Кайлина, у которого сейчас почти не осталось союзников, заставила взять себя в руки. Ища в себе остатки душевного равновесия, Аскольд решил для себя, что будет искать смерть в битве, но ни в коем случае не наложит на себя руки.

Кайлин в это время сидел в шатре. Он слышал весь разговор, и каждое слово Герольда отзывалось болью. Казалось, жизнь была прожита напрасно. Когда Герольд ушел, младший вождь, пытаясь сохранить остатки мужества, вышел к Аскольду, рассчитывая его поддержать. Тот все стоял с кинжалом в руке, глядя невидящими глазами в землю. Услышав шорох, альфа повернулся и увидел бледного дрожащего Кайлина. Волк убрал оружие и вдруг как-то по-отечески притянул омегу к себе. Тот сперва опешил, но вдруг обнял Аскольда, уткнулся лицом ему в грудь и разрыдался. А оборотень аккуратно поглаживал младшего вождя, вдыхая его запах и думая о Давиде.

========== Глава 95. Вече ==========

Феофил узнал о предательстве Герольда и Роджера только перед самым вече. Накануне ночью Энджи, который от слабости едва мог подняться, стало совсем плохо. Он бредил, метался по постели, расплескивая любые лекарства, которые только пытался влить в него Феофил. Оборотень не знал, что делать. Оставалось только просить всех богов оставить в живых любимого. И альфа молился, держа мужа за руку, всю ночь, пока под утро не провалился в тревожный сон. Волк проснулся, когда солнце было уже высоко, лекаря разбудил необычный шум с улицы. Феофил открыл глаза, и тут же воспоминание о тяжелом состоянии Энджи настигло его. Однако, вопреки самым мрачным ожиданиям, шаману, кажется, стало легче. Омега спал, и его ровное дыхание говорило о том, что самое страшное позади. Феофил поцеловал мужа и вышел из шатра. На улице он почувствовал, как на него буквально пахнуло холодом. И это был не физический холод. Ледяные косые взгляды. Ухмылки. У кого-то - неловкость от встречи с лекарем.

Альфа отправился к центру поселения, откуда доносился гомон и стук по дереву. Сердце оборотня сжималось от тревоги. Открывшаяся картина волка не порадовала. Соплеменники старательно достраивали помост и лавки.

Значит, вече, о котором он, Феофил, ничего не знает. Стало как-то совсем грустно. Лекарь огляделся по сторонам и встретился взглядом с Роджером, который в это время прогуливался между строителями.

- Подойди-ка сюда! - Тон Феофила был небрежно-покровительственный, что наследника не на шутку разозлило. Альфа не спеша приблизился.

- Что ты от меня хочешь, старик? - Холодные глаза оборотня смотрели колко и с вызовом.

- Что тут происходит, не расскажешь, малыш?

Услышав обращение “малыш”, Роджер еще больше побледнел от злости, но тут же высокомерно улыбнулся, стараясь не показывать, что уязвлен.

- Вече скоро. А тебе не сообщили? Какое упущение.

- И в честь чего же вече?

- А мы выбирать нового вождя будем! Старый-то уже не соответствует.