Черное племя. Война (СИ)

Теперь Лабберт не смотрел на Энджи. Он дергал руками, пытаясь порвать веревки, а его лицо, обезображенное шрамом, теперь выражало ужас и отчаяние. Между тем племя радовалось. Со всех сторон раздавались смешки, улюлюканье и одобрительные крики. Лабберт понимал, что после такого ему не жить. Он погиб как альфа, как самец, как оборотень. Его растоптали, и обратной дороги нет. Лабберт перевел тяжелый взгляд на Энджи, который, наверно, единственный, сидел с лицом, на котором отпечатался ужас от происходящего и… самая настоящая жалость по отношению к насильнику. Лекаря это взбесило. Он ненавидел жалость по отношению к себе, Энджи должен был трепетать перед ним, ненавидеть, хотя бы смеяться, но это сочувствие… Губы Лабберта зашевелились. Сперва тихо, потом громче и громче. Феофил, который стоял сбоку от белого оборотня, услышал, что он что-то шепчет и повернул голову.

- Будь ты проклят, Энджи, будь ты проклят…

Феофил мгновенно зачерпнул песка в ладонь и запихнул его в рот Лабберту, затем быстро подошел к мужу, который был уже готов упасть, подхватил его и, придерживая за талию, повел в шатер. Энджи вырубился только на пороге, просто не позволив себе показать свою слабость на глазах у всего племени. Феофил уложил омегу на постель и стал прикладывать холодные тряпки ко лбу мальчишки. Энджи застонал и приоткрыл глаза.

- Что говорил Лабберт?

- Ничего, милый, это не важно. - Феофил провел рукой по волосам мужа.

- Важно, скажи…

- Он говорил, что проклинает тебя, - лекарь провел рукой по щеке Энджи, - Это опасно?

- Еще не знаю… Надеюсь, что у него не получится, - мальчишка поцеловал ладонь Фефила, - У меня есть защита, я позаботился заранее.

Энджи развязал рубашку, показывая мужу одетый на шее небольшой талисман, изображающий деревянную фигурку волка с крылышками.

- Это Божество защищает омег, на которых покусился чужой альфа или может это сделать, - Энджи снова прикрыл глаза, - Я выбрал его, потому что я омега, и имею маленького волчонка. Оно поможет, всё хорошо будет.

Феофил с улыбкой покачал головой и лег рядом с мужем, слушая, как он засыпает.

========== Глава 21. Убийство ==========

Феофил в тот день полностью сосредоточился на лечении Энджи, который не поднимался с постели и почти не открывал глаза. Видя, как мужу плохо, на место наказания Лабберта альфа решил не возвращаться, а провести всё время с мужем.

Что же касается Арена, то после того, как Хорст приступил к изнасилованию белого оборотня, вождь на какое-то время удалился, решив, что должен отвести Кайлина в крепость. Видеть унижение одного из самых влиятельных оборотней Белого клана было слишком тяжело для омеги, который лекаря знал с глубокого детства и всегда очень уважал. Но сказать что-то против Кайлин не мог, разрываясь в душе между двумя племенами, понимая, что с момента брака с Ареном он принадлежит черному клану и должен отстаивать его интересы. Кайлин шел рядом с альфой молча, раздумывая над поступком разведчика, понимая, что Хорст прав и страдая от мысли, что после такого удара Лабберт никогда не оправится. Наконец, младший вождь остановился возле стены и произнес, глядя на мужа.

- Как бы миру не пришел конец после такого оскорбления… Мой отец не простит.

- Лабберт сам виноват, он дерзил. - Арен коснулся рукой щеки омеги. В глубине души он понимал чувства Кайлина, но говорить об этом не хотел, интуитивно чувствуя, что омега сам не желает делиться своими переживаниями. В конце концов, тут уже ничем нельзя было помочь.

- Я знаю, просто будь готов к тяжелому разговору…

- Буду, - альфа кивнул и поцеловал Кайлина в губы, - Иди к волчатам, а я должен проконтролировать, что там дальше. Хотя, лекаря не убьют, я в этом уверен.

- Да, конечно… - омега ответил на поцелуй и отправился в крепость.

Когда вождь вернулся к месту наказания Лабберта, Хорста уже сменил какой-то другой оборотень. Стало очевидно, что жертву решили пустить по кругу. Ну не то чтобы решили, оно само как-то получилось так. Хотя, Арен ожидал этого.

Вождь подошел к соплеменнику, который сейчас насиловал Лабберта. Это был бета, Освальд, огромный широкоплечий мужлан, едва ли не крупнее всех в племени. Он был почти полностью раздет, и Арен видел, как играют его рельефные мышцы на животе, как от каждого движения напрягаются упругие ягодицы. Оборотень двигался резко и жестко, не щадя свою жертву, причем, как отметил про себя Арен, в отличие от Хорста, Освальд ни капли не думал мстить Лабберту, а искренне получал удовольствие.