Черное племя. Война (СИ)

- Может… Вот только он ненавидит нас. Не зря мы его прятали. Точнее… Запирали, - Михаэль мрачно покачал головой, - Мы пытались с ним как-то совладать, но бесполезно.

- Почему он вас ненавидит? - старец заинтересованно смотрел на Михаэля, - Что произошло?

Вождь недовольно промолчал, подбирая слова, затем махнул рукой.

- Война… Дело в ней, - вождь поднялся и прошелся по залу, - Он не чисто белый. Он полукровка.

- Как полукровка? - у Адриана брови поплзли вверх, - Кто-то из его родителей был черным оборотнем?

- Да, - кивнул Михаэль, - Если помнишь, мы часто во время набегов крали у вас юных омег, а потом наши воины жили с ними. Так было, например, с Энджи. Когда омега беременел, его обычно убивали, потому что что делать с волчонком, с ублюдком, я так и не решил. И рабом его не сделаешь, всё-таки он наполовину белый, и полноценным членом племени его назвать нельзя, папа-то пленник, враг. Новорожденных, да и вообще, детей, мы не убиваем, поэтому приходилось поступать жестоко по отношению к вашим омегам. Мы их казнили до того, как они успевали родить. Некоторым, к кому уж очень привыкали наши воины, давали пить зелье, которое вызывало выкидыш и дальнейшее бесплодие…

- Это случилось с Энджи, - кивнул старец, - Мы его так и не смогли вылечить…

- Да, всё верно, - вождь вздохнул, - Все мои оборотни жили по такой схеме, никто не смел ослушаться… Кроме одного. Лукаш его звали… Так я и не понял, как мы проморгали это дело… Хороший был воин, но влюбился в своего пленного омежку, Морица, ну и, конечно, обрюхатил его… А когда спохватились, было поздно. Можно было, конечно, попытаться дать ему выпить зелье, но на поздних сроках была велика вероятность гибели самого омеги. Тогда они решили родить волчонка. Абсурдная мысль. О чем они думали? Мориц прятался в шатре, а когда живот стал слишком велик, был инсценирован побег. Им повезло, как раз случился очередной налет Черного племени, поэтому нам было не до Морица. А Лукаш потом три месяца носил в лес еду своему омеге, подкармливал. Когда мы выследили, куда он бегает, Мориц уже родил.

Признаюсь, я был в страшном гневе. Прикончить волчонка я не мог, к тому же он, как назло, родился белым. Вот только глаза были черные, будто уголь. И запах черного оборотня. Жалко мне его стало…

Лукаша я казнил тут же, чтобы другим неповадно было. А Морица убили, когда он закончил кормить. Мертену тогда было полтора года только, кто же знал, что он запомнит своего папу? Я вот в полтора года ничего не помню, а он… В общем, Мертена мы подкармливали, следили за ним, но мальчик был ничей и рос диковатым. Я надеялся, что с ним что-то всё-таки случится, типа несчастного случая, это стало бы выходом для всех. Но ничего. В итоге его кто-то взял в семью из жалости. А когда оборотень подрастать начал, начались смешки в его адрес и всеобщее презрение, что он полукровка.

Ну а Мертен ведь умным родился, сразу всё понял. А еще понял, что он не виноват ни капли в том, что родился таким, а его всё равно не принимают, смеются. В шесть лет его избил один из мальчишек, очень сильно. Мертен был слишком слаб, чтобы дать отпор, но в тот же вечер он что-то долго бубнил себе под нос, потом кинул песок в воздух, дунул, плюнул, и обидчик заболел какой-то сыпью. Она у него по всему лицу была и на руках. Когда мне сказали об этом, я подумал, может, это совпадение? Но всё равно позвал ребенка к себе. Протянул ему кубики и говорю, гадай. Другой бы потерялся, а этот ухмыльнулся, так не по-детски, загреб их в ладошки, что-то прошептал и кинул. Посмотрел на результат и говорит: “Через три дня нападут враги, запылает восемь траурных костров, а если подготовишься, то только два”. И улыбается, причем как-то жутко.

Потом, к слову, так и произошло. Я у него спросил после гадания, он ли болезнь наслал на того мальчика. Ублюдок отпираться не стал. Кивнул, он… Я начал тогда просить Мертена, чтобы он снял проклятие, а он и говорит: “Не собираюсь даже, дескать, я не прощаю оскорблений. На любого сыпь нашлю. А этого лечить не буду, чтоб другие запомнили”. Не смог я уговорить Мертена. Мальчик тот умер через несколько дней, а я дал приказ поселить полукровку в крепость, чтобы он не смог зла кому-то еще принести.

И начали мы его пытаться воспитывать, но куда там! Мертен оказался неуправляемый. Поэтому выпускали из крепости мы его редко, чтобы не сбежал. А злым мальчик так и остался.

Два года он жил практически взаперти. Мы постоянно объясняли Мертену, что готовим его к роли шамана, только ему, кажется, на это плевать было. И дело не в том, что он ребенок… Как-то не по-детски всё у него получалось. Мертен смотрел на нас, как на врагов, при этом часами занимался магией, то гадал, то вызывал дождь… Я только удивлялся. И, главное, он прекрасно осознавал свою силу. Я лично ходил к нему, мы часами разговаривали, пока, наконец, Мертен не начал привыкать к мысли, что он полноценный член племени, даже выше, чем все… Я тешил самолюбие этого ублюдка, чтобы хоть как-то контролировать.