Черное племя. Война (СИ)

Прошло несколько месяцев, и полукровка вступил в свою новую должность. Ему исполнилось девять. Это был самый юный шаман за всю историю племен, но это не мешало Мертену быть одним из лучших. Оборотень постоянно работал над собой, как над своей магической силой, совершенствуя способности шамана, так и развивая свое тело, оттачивая мастерство воина. Он ежедневно тренировался, учась владеть мечом и копьем, а каждое утро, после занятий магией, он обращался в волка и сбегал в лес, охотясь на различных животных. Его шкура была не абсолютно белой, на груди виднелось черное пятно, до самого живота. Он метался по лесу, нападая на всех, кто только попадется на пути, яростно кидаясь в бой с любым противником, не жалея себя и частенько возвращаясь с ранами на всём теле. Витольд, хоть и побаивался, что Мертена могут убить, всё-таки никогда не ругал его. Он понимал, что мальчишке нужно как-то изливать ярость, которая каждое утро переполняла его душу. И пока вождь не знал, как направить злость шамана в новое русло, он, видя раны на шкуре, звал лекаря и приговаривал, улыбаясь.

- Мертен, кого ты победил на этот раз?

- Я убил рысь, вон она, за шатром, - гордо произносил мальчишка.

- Молодец, сегодня рысь убил, а завтра расправишься с Михаэлем и Ареном, - в голосе Витольда в такие моменты чувствовалась гордость, от которой полукровка расправлял плечи, чувствуя себя настоящим героем.

- Я их всех уничтожу! Не только Михаэля и Арена, но и всё их собачье отродье…

И Витольд кивал в ответ, видя, что из Мертена получается не только прекрасный шаман, но и отважный боец.

========== Глава 25. Взросление Аскольда ==========

Все попытки Михаэля отбить Мертена у Красного племени не увенчались успехом. Белые оборотни оказались слишком ослаблены, а Витольд был всегда готов к нападению. Во многом это происходило не столько благодаря стратегическому таланту вождя, сколько дарованиям юного шамана, который каждый вечер без устали гадал, что принесет следующий день.

Отчаявшись, в конце концов, Михаэль оставил все попытки вернуть мальчика. При этом он так и не обратился за помощью к Арену, “обидевшись” на зятя за убийство Лабберта.

Между тем в Черном племени всё шло своим чередом. Энджи, который теперь исполнял обязанности шамана, постепенно вошел в круг вече, набрав значительный политический вес, о котором раньше едва ли смел мечтать. Хотя, для омеги это не имело никакого значения. Он бесконечно любил Феофила и Аскольда, втайне жалея, что из-за своих новых обязанностей ему приходится им уделять меньше времени. А еще Энджи стал уставать, чего раньше с ним редко случалось. Магические практики его выматывали так сильно, что Феофил столкнулся с новой, ранее ему неведанной проблемой: альфа все чаще не мог заставить своего мужа выполнять супружеский долг. Это было и плохо, и хорошо. Оба знали, что Феофил старел, и скоро придет время, когда его активность сильно упадет, и он не сможет удовлетворять ненасытного Энджи. Оба боялись этого, но пока что “слабым звеном” стал омега.

Между тем Аскольд рос здоровым волчонком, хотя, как с сожалением признавали оба родителя, красивым его назвать было никак нельзя. В его внешности не было ничего запоминающегося, выдающегося. Обычный ребенок, чрезвычайно похожий на своего родного отца-убийцу, что угнетало Энджи. Но зато к душе и характеру мальчика претензий никаких не было. По крайней мере, первое время. Еще в два года, едва научившись связно говорить, он с деловым видом взял Энджи за руку и, глядя в лицо, сообщил примерно следующее: “Папа, ты очень красивый, тебя надо защищать. Когда я вырасту, отец уже состарится, и тебя защищать буду я”. Омега тогда растерялся так сильно, что только кивнул, пробормотав, что, конечно, так и будет.

Постепенно Энджи и Феофил начали уходить для уединения в лес, потому что мальчик стал более внимательным и, как-то раз ночью, проснувшись от стонов родителей, громко возмутился, что отец мучает папу. И как потом омега не объяснял Аскольду, что они занимались приятными им обоим вещами, и это нормально для взрослых особей, мальчик несколько дней со злостью смотрел на отца, не понимая, что может нравиться папочке, если он так громко и болезненно вскрикивал и стонал, лежа под огромным телом альфы.

Долгое время Энджи приходилось бороться с ревностью Аскольда, который считал, что Феофил, хоть и отец ему, всё равно недостаточно хорош для папочки, которого любил бешено. Если родители начинали вдруг ругаться, мальчишка вставал на сторону омеги, начиная кричать, плакать и обвинять лекаря на чем свет стоит. В какой-то момент оба родителя начали беспокоиться, что Аскольд недостаточно близок с Феофилом, а его стремление защищать Энджи носит несколько странный характер.

- Тебе надо поговорить с ним, пока не поздно, - оборотни лежали на опушке, в лесу, где теперь им приходилось уединяться, чтобы не быть застигнутыми сыном. Омега положил голову на грудь мужа и нежно поглаживал его мускулистое тело.