Черное племя. Война (СИ)

- Мне? - Феофил пожал плечами, - Мальчику пять лет, но едва ли он будет меня слушать. Он считает, что всегда и во всем прав ты, не знаю даже, откуда это взялось.

- Я тоже не знаю, но, понимаешь, только ты в состоянии справиться с проблемой, - Энджи приподнял голову, - Поговори с ним как альфа с альфой. По-взрослому. Понимаешь, я чувствую в нем вот что… Он меня воспринимает, как будущего мужа, считая, что ты состаришься и умрешь, а он займет однажды твое место.

Феофил откашлялся. Вот уж чего не ожидал от приемного сына, так это вот такого вот поведения. Лекарь положил руку себе под голову и скривился.

- И что мне сказать этому мелкому подонку?

- Не называй его так! - прошипел Энджи, уставившись на мужа. В его огромных зеленых глазах показалась обида, что лекарь видел достаточно редко, - Он наш сын.

- Это не мешает мне считать его мелким подонком, - фыркнул оборотень и отвел взгляд, теперь несколько стыдясь такой оценки собственного ребенка, - Так что мне сказать ему?

- Феофил, ты что, его не любишь?! - омега сел на землю, с возмущением и тревогой глядя на мужа.

- Да люблю я его. Говорить ему что?

- Объясни, что ты - мой муж, а он моим мужем быть никогда не сможет, что он должен искать себе своего омегу, по возрасту, а я - его папа. И ты - его отец. Что это немножко другое…

Феофил пожал плечами. Он всегда думал, что дети априори понимают, что есть родители и что нельзя папу-омегу воспринимать как потенциального сексуального партнера. Но тут, как догадывался лекарь, скорее всего, отрицательную роль сыграло то, что Аскольд не был родным. Мальчик чувствовал любовь к Энджи, но это не подкреплялось нужными инстинктами, что усложняло дело. А Феофил был для него конкурентом в борьбе за папу. И это, как боялся лекарь, было только начало. Альфа уже заметил, что Энджи почему-то не старел, а вот сын будет взрослеть.

Дело в том, что будь Аскольд родным, он никогда бы не почувствовал течек Энджи, потому что природой заложено, чтобы кровные родственники не реагировали на своих омег. Но тут всё было иначе. И при мысли, что лет через восемь Аскольд может начать приставать к Энджи, а Феофил будет не дееспособен, альфа почувствовал, как внутри всё холодеет.

На следующее утро лекарь взял сына на первую охоту. Оборотень думал поговорить с мальчиком, но глядя на него, мысли уходили в совершенно другую плоскость. Альфы обратились в волков и бежали рядом, пока не углубились к склонам, где водилось много мелкой дичи. Тут Феофил резко остановился и снова принял образ человека, Аскольд поступил также, вопросительно глядя на отца. Оборотень молчал. Он смотрел на приемного сына, не отрывая взгляда, чувствуя, что рука сама сжимает рукоятку кинжала. От этого Аскольду стало страшно. Ребенок сделал шаг назад, глядя на обезображенное ненавистью лицо альфы.

- Отец, отец… - мальчик чувствовал, что сейчас разрыдается.

Феофил молчал, понимая, что им движет инстинкт самца, что он видит в сыне не сына, а потенциального конкурента, что его только раздражает вот это, “отец”.

- Я не заметил у тебя какого-либо ко мне уважения. Хочешь быть главой семьи? - мужчина с презрением смотрел на мальчика, который только лишь растерянно развел руками.

- Только когда ты умрешь, и я стану взрослым, и… - Аскольд замялся.

- И что? - лекарь скрипнул зубами.

- Я женюсь на папочке, - неуверенно произнес альфа, чувствуя, что отец, кажется, против этого, причем резко.

- Правда? Но ты наш сын. И то, что ты планируешь, это позор.

Мальчик замялся на мгновение, затем повел плечиками и возразил.

- Вы меня усыновили, значит, я могу…

Ребенок не закончил. Феофил взял его за ворот рубашки и приподнял, отчего тот вцепился тонкими пальцами в жилистую руку альфы.

- Мечтаешь меня похоронить пораньше? - лекарь отпустил руку, отчего ребенок свалился на землю. Затем альфа отошел в сторону и сел на бревно, с горечью глядя на волчонка, - Да, ты приемный. Мы вместе с Энджи вытаскивали тебя из живота твоего мертвого папы, я сам делал операцию. Потом, чтобы ты не умер с голода, я поймал горную козу, и мы доили ее, чтобы было молоко… Мы возились с тобой днем и ночью. Я готов был за тебя жизнь отдать. А ты уже сейчас думаешь, как меня в спину ударить.

Мальчик молчал, сжавшись в комок, слушая Феофила, боясь на него посмотреть.

- Я всегда любил тебя как сына, мне ничего не жалко для тебя. А ты ведешь себя как кукушонок.

- Почему ты так говоришь? - со слезами в глазах произнес Аскольд, - Я люблю вас обоих, но папа хрупкий и красивый, его надо защищать. А ты старый. Если ты умрешь, то кто встанет на твое место?

- Я не собираюсь умирать! - заорал Феофил, но тут же взял себя в руки, - Пойми, ты наш сын. И сын не может стать мужем собственному папе, даже приемный. Это отвратительно и противоестесственно, - альфа развел руками, боясь, что так и не сможет ничего объяснить мальчику, - А если ты хочешь защищать папу, то ты должен это делать как сын.

- Но я не хочу, чтобы рядом с папочкой кто-то был…

- Ты меня совсем не любишь? - Феофил тяжело вздохнул и поднялся.