Черное Рождество

Ноздри его раздувались, глаза горели, и от всей фигуры веяло горячим желанием охмурить, увлечь, завоевать, завладеть женщиной, причем как можно скорее. А также всем было понятно, что никаких особенных чувств именно к этой женщине он не испытывает, а просто подвалило счастье — на уединенной, осточертевшей всем Арабатской стрелке совершенно случайно появилась женщина, да не простая деревенская баба, а дама из общества, красавица и аристократка. Чувствовалось, что своего счастья Стасский упускать не намерен и будет даже, если придет такая нужда, за него бороться.

«Неужели и у меня в глазах такое же паскудное выражение?» — подумал Борис, и ему стало противно.

Так случилось, что только он, стоявший рядом, мог видеть лицо Юлии Львовны. Лицо ее при виде Стасского мгновенно изменилось. До этого бледное, сейчас оно стало совершенно серо-белым и напоминало алебастр. Черты затвердели, губы были плотно сжаты. Борис изумленно заглянул ей в глаза, но ничего, абсолютно ничего не увидел, глаза ее были пусты и прозрачны, как черное венецианское стекло.

— Юлия Львовна, что с вами? — тихонько проговорил Борис.

— Что? — Она очнулась. — Простите… Возможно, господин поручик, мы с вами встречались… Господа! — обратилась она к обществу. — Вы извините меня, но не позволите ли отдохнуть и обсушиться?

— Покорнейше просим, не побрезгуйте нашим гостеприимством, — тотчас откликнулся Колзаков. — Я укажу, где можно разместиться, и солдата пришлю, ежели вода понадобится или еще чего… А также с хозяйкой поговорите, она по-русски немного понимает…

Дверь за дамой закрылась, и Стасский перевел взгляд на моряков.

— Я поручик Стасский, Вацлав Казимирович, — представился бывший гусар. — Командую здесь взводом пехотинцев.

— Ах вот оно что… — процедил капитан канонерки и посмотрел на Стасского пристально.

— А я, простите, не расслышал фамилии, — с виду простодушно обратился к нему Стасский, — как вы сказали — Зильбершван?

— Сильверсван, — отчеканил моряк, — капитан третьего ранга Орест Николаевич Сильверсван, что в переводе со шведского означает «Серебряный лебедь».

— Прошу извинить. — Стасский покаянно наклонил голову, но Борис, изучив его за без малого две недели пребывания на косе, понял, что Стасский ерничает. Именно такое выражение лица бывало у него, когда он издевался над Колзаковым.

«Что за характер! — неодобрительно подумал Борис. — Когда-нибудь он нарвется на большие неприятности».

Он не знал, как быстро исполнится его пророчество.

Колзаков провел Юлию Львовну по галерее, опоясывающей дом, и крикнул в глубину дома, подзывая хозяйку.

— Вот тут у них есть комнатка небольшая, на первом этаже, насколько я знаю, она не занята, так вы бы могли там разместиться. Сейчас хозяйка придет, без труда с ней договоритесь. И от нас в стороне, а то ведь, бывает, шумим, отдохнуть не дадим.

— Благодарю вас, господин капитан, за заботу.

Ободренный ее приветливым тоном, Колзаков помолчал, собираясь с мыслями, потоптался немного на месте и задал вопрос:

— Госпожа…

— Зовите меня Юлией Львовной, не надо никаких господ! — разрешила она.

— Юлия Львовна… что-то мне лицо ваше знакомо, — неуверенно начал он. — Мы никогда не встречались?

Она взглянула на него удивленно — с чего это вздумалось такому на вид скромному капитану задавать ей такие вопросы? Обычный прием недалеких мужчин, которые стараются привлечь внимание дамы и завязать разговор. Начинается перечисление мест, где могли встретиться, поиск общих знакомых… Она внимательно посмотрела на капитана. Нет, похоже, этот не из таких — смотрит честными светлыми глазами и забавно насупил брови, пытаясь вспомнить, где он мог ее видеть.

— Нет, голубчик, — мягко сказала она, — у меня память на лица очень хорошая. Сколько раненых через мои руки прошло, если хоть раз человека увижу, никогда его лицо не забуду. Имя не вспомню, а в лицо обязательно узнаю. Так что вам точно скажу: никогда мы с вами не встречались, ни при каких обстоятельствах.

— Прошу простить. — Капитан покраснел и отвел глаза.

Пришла хозяйка Фатима, закутанная по мусульманскому обычаю, только блестели глаза из-под кисеи. Капитан наказал ей во всем угождать госпоже, еще раз поклонился Юлии Львовне и удалился в задумчивости. У него тоже была очень хорошая память на лица, и он совершенно точно знал, что это лицо с твердо очерченными скулами, с выразительными темными глазами он уже видел однажды.

Без Юлии Львовны в компании стало значительно скучнее. Вернувшийся Колзаков налил морякам по стакану самогона:

— Вам нужно согреться, взбодриться, а ничего лучшего у нас нет.

Лейтенант наконец-то представился Ткачевым Владимиром, лихо опрокинул стакан и только крякнул. Сильверсван тоже выпил, но поморщился и сказал:

— Как это вы пьете такую гадость? Надо будет вернуться к нашему судну. Там осталось несколько ящиков очень хорошего вина.