Черное сердце

– Незадолго до смерти Пуантье принял отвар, повышающий выносливость и мужскую силу. Для чего ему пить зелье не перед соревнованиями, а в обычный выходной день? Только для того, чтобы поразить любовницу качественным сексом, на фоне которого она забудет обо всех неудобствах.

Теперь о событиях в кабинете – как я их представляю. Девушка договаривается с Пуантье, что если ее не будет среди зрителей на баскетбольном матче, то она в кабинете ждет возлюбленного. Пуантье приходит в спортзал, осматривает зрителей, девушку не находит и идет во второй корпус. Из общежития он вышел без верхней одежды, так что его перемещения по техникуму внимания вахтерши не привлекли. Любовница ждет его за закрытыми дверями. Пуантье стучит в дверь, как условились, входит, поворачивает в кабинет с оборудованием. В дверном проеме его поджидает человек с куклой вуду. Происходит секундная заминка, которой любовнице хватает, чтобы разрядить ему в спину «электрический хлыст». Сердце у конголезца после возбуждающего напитка работало на повышенных оборотах. От внезапного удара током произошел спазм, и он умер.

Теперь о сумочке. С загадочным прибором в руках любовника встречать как-то неловко, его надо спрятать до поры до времени в дамской сумочке или под верхней одеждой на столе. Встреча Пуантье с человеком с куклой вуду в руках даст время достать прибор и нажать кнопку.

– Это все? – спросил Шаргунов.

– Еще нет. Я уверен, что убийц было как минимум трое. Третий человек должен был подстраховать соучастников, если от удара «электрическим хлыстом» ничего не случится и Пуантье останется на ногах. На мой взгляд, это должен быть физически развитый мужчина, способный противостоять конголезцу в рукопашной схватке. Или вооруженный. Если у третьего человека был в руках обрез, то это могла быть женщина. Решительная, дерзкая, люто ненавидящая конголезца.

– Ты нарисовал какой-то вселенский заговор, – недовольно произнес Клементьев.

– Вполне реалистичная версия, – возразил Шаргунов. – Третий человек, пожалуй, ни к чему. Они бы не стали устраивать побоище, обратили бы все в шутку.

– Он бы шутникам головы оторвал, – не согласился я.

– Не надо делать из Пуантье сказочного монстра! – отмахнулся Шаргунов. – Он пришел не драться, не разборки наводить, а заняться любовью. Представь, что, кроме любовницы, в кабинете вообще никого не было. Она ударила током – результата нет. Пуантье разозлится. Любовница скажет: «В прошлый раз ты был не на высоте, вот я и решила подбодрить тебя новейшим прибором для повышения потенции. С твоего африканского напитка толку нет, а после слабого разряда током – будет». Как тебе такой вариант? Не надо никого в тайны посвящать, не нужен сообщник с куклой вуду. Ее можно потом из сумочки спокойно достать и на тестоделительный аппарат посадить.

– Что-то эта история не нравится мне с каждым днем все больше и больше, – мрачно заявил Клементьев. – Разложите все по полочкам и поймете, что лезете в непроходимые дебри. Чтобы убийство прошло без сучка без задоринки, преступники должны иметь познания в медицине и быть уверенными, что от несильного удара током сердце остановится. Это раз. Теперь два. Они должны достоверно знать, что Пуантье выпил возбуждающий напиток. Вполне возможно, что прибор пришлось модернизировать, чтобы увеличить силу тока. У Лаптева в заговоре участвуют три человека, я добавил еще троих. Мог быть и четвертый человек, который незаметно шел за Пуантье и должен был контролировать обстановку в коридоре второго корпуса. Это уже семеро, половина общежития. Слаженная группа из советских и иностранных граждан. Не слишком ли много для одного Пуантье? Когда бы они все успели сговориться? И самое главное, что должен был совершить конголезец, чтобы нажить себе столько врагов?

– Из всех рассуждений Лаптева надо оставить два краеугольных камня, на которые можно будет опереться, – сказал Шаргунов. – Первый – прибор есть, он существует и привезен из-за границы. Второй – на месте убийства была женщина, с которой Пуантье собирался вступить в интимную связь.

– Почему же женщина, а не мужчина? – начал упорствовать Клементьев. – С любовником проще будет. Парень в любом варианте меньше внимания привлечет. Пуантье похвалялся, что имел половые контакты с мужчинами, значит, допускал такую связь. Если мы не найдем в ближайшее время «электрический хлыст» (а мы его не найдем), то будем блуждать в потемках и выдумывать версии, одну диковиннее другой.

– Ты на что намекаешь? – нахмурился Шаргунов.

– Мы не знаем, как выглядит прибор, когда его завезли в СССР, каков его принцип действия. У нас нет мотива преступления, нет конкретных подозреваемых. Из вещественных доказательств есть только примитивная тряпичная кукла и замороженное сердце потерпевшего. У нас, по сути дела, ничего нет, одни догадки. Даже трупа Пуантье нет, он уже на пути в Москву, в цинковом гробу едет. Официально Пуантье умер от сердечного приступа, так что мы ничего не потеряем, если спустим это дело на тормозах.

– Ты предлагаешь оставить убийцу неразоблаченным? – удивился Шаргунов.