Черное сердце

– Это я-то неподготовленный сотрудник? – по-настоящему обиделся я. – А кто подготовленный? Матвеев? Пускай он разрабатывает игроков. Я же в его дела не лезу. Я просто хочу узнать суть игры и понять, имеет она непосредственное отношение к убийству или нет.

Клементьев был мудрым и осторожным человеком. Поняв, что надо действовать, он принял единственно верное решение:

– Поезжай к Матвееву. Скажешь, я велел ввести тебя в курс дела. В подробности пусть не вдается, конкретных имен и фамилий не называет. Но учти! Если провал операции будет по твоей вине, то я отделаюсь неполным служебным соответствием, а тебя от оперативной работы отстранят навсегда. Придется продолжить службу в дежурной части самого захудалого медвытрезвителя. Клеймо неудачника легко получить, избавиться от него сложнее.

В этот день я к Матвееву не поехал. Денег у меня с собой не было, а проведывать больного товарища с пустыми руками как-то не принято. Я сообщил Клементьеву, что встречусь с Матвеевым на следующий день, и поехал в общежитие. Не успел я войти в комнату, как пришел Полысаев.

– Андрей, я не борец за справедливость, я вообще не борец, но за Пашу заступиться хочу. Тимоха рассказал мне о вашем разговоре, и ты мог его неправильно понять. Паша не гомик, он нормальный парень, просто некрасивый и застенчивый.

– Я же не говорил, что он извращенец. Паша мог стать жертвой насилия.

– Не стал бы его Пуантье насиловать, а остальные и подавно! Пуантье, скорее всего, врал, что насиловал пленных в Анголе. Я что-то не замечал, чтобы он на мужчин смотрел как на объект сексуального влечения. Изнасиловать, чтобы показать свою звериную силу и мощь, он бы, наверное, смог, да вот Паша на роль сильного противника не подходит. К тому же у них были нормальные отношения.

– В смысле? – насторожился я. – Я пока о Жан-Пьере ни одного хорошего слова не слышал. По всем рассказам он монстр, чудовище.

– Даже у чудовищ бывают друзья, – устало возразил Полысаев. – Паша, конечно, не был другом Пуантье, даже приятелем не был, но он был практически единственным из учащихся, кто поддерживал с ним отношения. Если на улице мороз, то Пуантье мог его в магазин послать за сигаретами. Пачку хороших сигарет для себя, пачку «Астры» – для гонца. Паша из бедной семьи, в одном пиджаке два года ходил, пока рукава на локтях не залоснились так, что пиджак выбросить пришлось. Жан-Пьер за мелкие услуги ему иногда денег на карманные расходы подкидывал, но это было по-дружески, без всяких намеков.

– Паша еще учится? – уточнил я. – Как он воспринял гибель Пуантье?

– Говорят, был испуган.

– Чем?

– Представь: ты общаешься с человеком, поддерживаешь с ним отношения, а он взял да умер без видимых причин. Паша слабохарактерный, близко к сердцу трагическое известие принял.

– Леня, африканцы пили возбуждающий настой из корней?

– Почему пили? До сих пор, наверное, пьют. Они называют его «ту-кава». Пьют в открытую, ни от кого не таясь, но редко. Банка с ту-кавой у Моро в комнате на подоконнике одно время стояла. Комендантша спросила: «Что это?» Адам ответил: «Африканский чайный гриб. Помогает восстановить силы после пребывания на холоде». Пуантье, насколько мне известно, только перед соревнованиями треть стакана пропускал, чтобы взбодриться и усталости не знать.

– Как я слышал, ту-каву настаивают на водке. После нее будет запах спиртного. Как в таком состоянии, с запахом свежей водки, игрока до соревнований допускали?

– Во-первых, Пуантье был на голову выше всех, так что в лицо он никому перегаром не дышал. Во-вторых, он же иностранец, кто ему слово поперек скажет? Отстранят от соревнований – он тут же скажет, что это расистские выходки. Кто с ним связываться будет? Кому эти проблемы нужны?

– Корень ту-кавы из Африки привозили? Надолго его хватало?

– Растение, корень которого используют для настойки, называется не ту-кава, а как-то по-другому. Самуэль называл, но я не запомнил. Ту-каву делают так: в трехлитровую банку заливают пол-литра водки, добавляют кипятка доверху, бросают корень и несколько горошин черного перца. Настаивают в тепле около месяца. Пьют граммов по сто, не больше. Человек после ту-кавы не пьянеет, глаза не блестят, просто у него появляется неугасаемая энергия, всплеск сил. Говорят, что женьшень имеет такой же эффект, но про него я не знаю и врать не буду, а ту-каву как-то раз сам пробовал. Самуэль угостил для прикола. Я после этого зелья сутки уснуть не мог. Всю ночь по общежитию бродил, не знал, чем заняться. На другой день, вечером, вырубился и проспал до утра как убитый. Больше я этого зелья не пробовал. Не для европейца этот стимулятор.

После ухода Полысаева я достал схему окружения Пуантье, исправил пунктирную линию между ним и Пашей Носенко на обычную, непрерывную.

«Пуантье мог его изнасиловать, а потом, чтобы не было шума, стал задабривать мелкими подачками. Версия слабенькая, но реалистичная».

19