Черное сердце

– Допрыгалась! – с ходу начал я. – На, полюбуйся! Мне стоило огромных трудов уговорить прокурора города не арестовывать тебя сегодня, а подождать до завтра. Теперь, Ира, все в твоих руках. Если ты поможешь выйти на след убийцы, я прекращу уголовное преследование в отношении тебя.

– А Носенко? – ошарашенно спросила она.

– Пусть сидит! Жалко, что ли. Я тебе слово давал, не ему.

– Носенко здесь вообще ни при чем. Это Марина с Моро все закрутили и меня хотели втянуть, но я отказалась.

Она всхлипнула, но я пресек ее рыдания в самом начале:

– Если ты впадешь в истерику, то иди вон отсюда! Я тебе сопли вытирать не подписывался. Ты уже взрослая девушка и должна понимать, что хорошо, а что плохо. Хочешь, чтобы я был на твоей стороне, – рассказывай. Нет – иди! Я найду чем заняться.

Она смахнула первые слезинки, попросила поставить чай.

– Ко мне Калмыкова подходила, спрашивала, правда ли, что я у тебя прошлую ночь провела. Я сказала, что спала у себя в комнате.

– Она поверила?

– По-моему, нет. Извини, что так получилось. Я не хотела…

– Ира! – начал заводиться я. – Ты что, хочешь довести меня до белого каления? Какое тебе дело до Калмыковой? Я с ней как-нибудь сам разберусь. Ты своими делами займись, о себе подумай.

Пока я ходил за водой, Шутова успокоилась, пришла в себя.

– Начни с Пуантье, – подсказал я. – О том, какой он был негодяй, рассказывать не надо. Я о нем уже столько наслушался, что могу его краткую биографию написать. Начни с изнасилования. Было оно или нет? И помни: следователь – как врач, ему нужно рассказывать правду, и только правду. Какая бы обидная или позорная она ни была.

– Если бы не Вероника, про этот случай никто бы не узнал. Она всем растрезвонила, когда над ней стали тучи сгущаться. Вероника запуталась в мужчинах и, чтобы выставить себя в более выгодном свете, перевела стрелки на меня. Было изнасилование, что с того? Нож и все остальное она выдумала.

– В смысле? – не понял я.

– Она говорит, что нашла меня ночью с ножом в руках на третьем этаже общежития около мужского туалета. Мужской туалет был на четвертом этаже, а на третьем – женский. Я стояла в ступоре около женского туалета. Никакого ножа у меня не было.

– Вернемся к Пуантье, – предложил я.

– Он вошел ко мне в комнату. Я была одна. Меня при виде Пуантье бросало в дрожь. Не могу объяснить почему, но я всегда боялась его. Я подсознательно ожидала от него насилия, похотливой выходки. Мне почему-то казалось, что он только и ждет, как бы поглумиться надо мной. В комнате Пуантье сел на соседнюю кровать, спросил: «Боишься?» Я кивнула. Он тут же набросился на меня, повалил на пол и изнасиловал. Я была в таком ступоре, что не сопротивлялась и даже кричать не могла. Он мог бы делать со мной все, что хотел.

Она всхлипнула. Я не дал ей зареветь. Лучший способ выйти из такой ситуации – прибегнуть к умеренному натурализму.

– Почему он тебя на пол повалил, а не на кровать? – спросил я.

Шутова от удивления перестала шмыгать носом.

– Как почему? Ты его видел? Он на обычной кровати не поместится.

Я кивнул. Она продолжила:

– Уходя, Пуантье бросил мне на пол двадцать пять рублей и сказал с угрозой: «Запомни! Если побежишь в милицию, то мне ничего не будет. Я – герой войны, дважды контуженный, раненный в голову. У меня справка есть. Меня вместо тюрьмы подержат месяц в психушке и отправят на родину, но я перед отъездом тебе голову оторву и собакам на свалке выкину». После его ухода я проплакалась, сходила в душ, смыла грязь с тела, постирала, как могла, одежду, в которой была. Легла спать. Решила, что никому о таком позоре рассказывать не буду. Ночью проснулась и, как в тумане, пошла в туалет, встала около него, тут-то и появилась Вероника. Не знаю почему, но я все рассказала ей, а она… Ты знаешь, почему Самуэль пошел к директору техникума?

– Самуэль хотел ее поцеловать, она отказала.

– Как бы не так! Они встречались всю весну, до самых каникул. Самуэль ей из Франции духи привез, туфли импортные, колготки. Вероника в знак благодарности бросила его и закрутила с Моро.

– Что-то я не пойму обычаи и нравы общежития пищевого техникума. То вам запрещено к иностранцам приближаться, то вы крутите с ними любовь направо и налево.

– Открыто же никто ничего не делал. Веронику в объятьях Самуэля не видели, но по косвенным признакам можно было догадаться, что между ними не просто товарищеские отношения. Вероника после приезда иностранцев всех ухажеров отшила. Просто так, что ли?

– Черт с ней, с Вероникой! Давай ближе к теме.

– Ты заметил, что мы с ней практически не общаемся? После того как она рассказала Тимохе про нож, я даже здороваться с ней не хочу. Скажи, после рассказа Вероники ты меня за кого считаешь? За идиотку, у которой мозги помутились после изнасилования?

– Ира! Я прокурору про изнасилование и женские склоки рассказывать не собираюсь. Его убийство интересует.