Чёрное серебро (СИ)

Он приложил руку к груди брата и закрыл глаза, повторяя то, что уже делал раньше. Понимая, что Костя почти за чертой и его силы закончились, Богдан щедро окутал его своими. Он швырнул мощный поток, готовый удерживать, закреплять и делать прочнее тонкую нить бесценной жизни. Чёрные полупрозрачные тени укрыли тело брата, и их было много. Богдан знал, что они вытягивают слабость и боль, восстанавливая силы. Всё происходило быстро, как и в прошлый раз, однако теперь живая тьма вела себя совсем по-другому. Она подчинялась требованиям хозяина не до конца, руководствуясь и собственными желаниями. Чёрные потоки кипели и бурлили, требуя не исцелять, а рушить, как это было минуту назад с Феликсом. Тьме понравилось убивать, и она хотела ещё, раздразнённая до предела лёгкой закуской.

Богдан понял, что может навредить брату, и быстро отступил, сжимая руки и отходя к окну. Он содрогнулся всем телом, понимая, что чуть было не утратил контроль. Чёрные тени были вынуждены отступить и метнуться за ним с недовольным шипением. Они не могли ослушаться, но и не собирались сдаваться, планируя переубедить хозяина или подчинить его своей воле.

Костю привело в чувство прикосновение прохладных пальцев к щеке. Он открыл глаза и увидел Антошку, которая стояла на коленях у дивана, всматриваясь в его лицо затуманенными сонными глазами. Её голова покачивалась из стороны в сторону, как у игрушки-неваляшки, а губы дрожали. Было видно, что девушка ещё не совсем пришла в себя после действия наркотика. Она сжимала в левой руке крупный каменный осколок, который Костя сразу узнал. Это была часть каменной ловушки, разбитой по приказу Богдана.

Вспомнив о событиях в офисе, Костя сразу же подумал о брате и, подняв голову, увидел его у окна. Богдан стоял спиной к нему и цеплялся обеими руками за подоконник, словно пытаясь удержаться или удержать что-то. Его тело было напряжено, а вокруг запястий и ладоней, как хлопья пепла, кружила и норовила сорваться в свободное плаванье полупрозрачная чёрная дымка.

Костю не испугало жуткое зрелище. Он вспомнил, как услышал голос брата, и понял, что произошло. Богдан пришёл за ним и спас от придурка Феликса, после чего убил последнего без малейших сожалений. Осторожно отстранив Антошку, Костя медленно встал, даже не удивляясь тому, что уже не ощущает слабости и боли. Физически он чувствовал себя прекрасно и знал, кого за это следует благодарить. Богдан опять вернул его с того света, но какой ценой? Судя по виду брата, на этот раз она оказалась ещё более высокой, чем раньше. Богдан выглядел так, словно боролся сам с собой и проигрывал в этой битве. Костю пробрал холод. Наклонившись, он мягко освободил каменный осколок из сжатых пальцев Антошки, сам не вполне понимая, что надеется сделать с его помощью. Шагнув к окну, он негромко позвал:

— Богдан.

Брат обернулся и поднял на него чёрные и абсолютно пустые глаза. Его взгляд был чужим, так же как и выражение лица, но это продолжалось недолго. Мучительная гримаса исказила бледное лицо, губы скривились и застывшая маска пошла трещинами. Было похоже, что настоящий Богдан старается вырваться из невидимого плена, прилагая для этого неимоверные усилия. Он попытался улыбнуться, протянул руку, и Костя шагнул ему навстречу. Прижавшись к брату, он обнял его одной рукой за шею, а второй приложил каменный осколок к груди Богдана. Чёрные тени яростно всколыхнулись и зашипели, но Костя не обращал на них внимания. Он делал то, во что уже и сам не верил, используя последний и единственный шанс, который у него был.

Почти сразу нахлынула резкая боль. Костя почувствовал, как обожгло его ладонь, вздрогнул и застонал. Богдан тоже издал какой-то звук, а после этого их оторвало друг от друга жёстким ударом рванувшего во все стороны тёмного холодного вихря. Не удержавшись на ногах, Костя упал, и всё вокруг поглотила бесконечная тьма.

Слабый свет давил болезненной тяжестью на веки. Он был тусклый и редко мигал, с трудом справляясь с плотным и почти осязаемым мраком. Вокруг было слишком темно. Можно было подумать, что он находится в пещере или шахте. Скорее всего, это и была шахта, в которую он спустился из-за очередного обвала или неполадок с оборудованием, требующих присутствия руководства. Богдан подумал так и открыл глаза, одновременно пытаясь встать.

Тусклый свет исходил от керосиновой лампы, которую держал в руке дед Николаша. Он стоял на пороге горного домика, погруженного в темноту, словно уже давно наступила ночь. Густые чёрные тени собирались в углах и потолке, сбиваясь в плотные сгустки мрака везде, куда не дотягивался свет лампы.

— Ну что, натворил дел, молодой хозяин? — скрипучим и каким-то выгоревшим голосом спросил дед.